- Ну ублюдок и всё, - прошипела, сканируя черный прямоугольник.
- Что случилось? – друг показался на пороге.
- Звонил волчара, - с напускной радостью сообщила. – Приказал через несколько дней быть дома. Твою мать. И как мне от него отделаться?
- Напоминаю, что у тебя есть крутой папа, - поучительным голосом произнес Сережа.
- Это и плохо, - швырнула телефон на диван. - Ладно, пошли кушать, а потом что-нибудь придумаю.
*****
На следующий день она вернулась в уже ненавистный город, но не изменяя своему характеру, ослушалась бандюка. Уверенно изменила маршрут и выбрала дорогу, которая занимала на десять минут дольше.
Фары старательно бросали оранжевый свет на узкую дорогу. Прищурившись, едва прикасалась к педали, отвлекаясь на шипение радио. Интервью какого-то рок-музыканта разбавляло гнетущую атмосферу, а вернее, гнетущее состояние.
Снова соскучилась по человеку, о котором мало что знала, но который наверняка много ведал о ней. Не мог не знать. Намеревалась выяснить всё и расставить точки. Но лучше запятые, чтобы роман никогда не заканчивался. Без точек.
Знакомый высокий дом попал в поле зрения, и она поспешила подъехать к воротам. Створчатые и в этот вечер затянутые туманом живо распахнулись. Привычно закатилась во двор бандитского убежища.
Последний раз вдыхая сладкий запах сигарет, которым пропитался салон, вышла из теплой, уютной машины навстречу ветру, что вмиг растрепал рыжие локоны. Недовольно цокнув языком, поспешила собрать волосы в пучок, оставляя один локон на свободе. Так даже сексуальнее.
Обняв себя руками, поднялась по ступеням и в момент последнего шага дверь перед ней распахнулась.
Задержала дыхание, глядя на безвредную ухмылку мужчины. Взгляд скользнул ниже. На белый бинт со следами крови, что туго обвивал левую руку главаря.
- Оперативно, - взгляд уплыл чуть ниже, прямо на кровавое пятно на футболке, вероятно, стрельба произошла недавно. – Доложили, что я у двери?
- Доложили, что ты в городе, - холодно ответил и жестом пригласил зайти.
Не брезгуя ледяным гостеприимством, перешагнула порог и осмотрела холл. Тусклый свет омрачал краски на полотнах испанских художников. За спиной громко закрылась дверь, и послышались едва уловимые шаги. Будто мужчина крался, как хищник.
Повернула голову и пристально посмотрела. Лицо стало бледным, и взгляд изменился. Во взгляде не было той ледяной силы, осталось лишь равнодушие.
- Что произошло? – тихо спросила, наблюдая, как главарь приближается.
Подошел вплотную и провел пальцами раненой руки по молнии её куртки.
- На замок напали, - беззаботно ответил, сопровождая речь слабой улыбкой, но не смог совладать с взглядом.
Взгляд человека, который запутался в собственных сетях. Подобное доводилось часто видеть в зеркале. Неужели тихий мнимый проигрыш становился настоящим, и главарь понимал это. Что-то происходило, и он не хотел признаваться. Напряженно изучала бледное лицо, пока его пальцы расстегивали куртку. Ни одной эмоции, даже намека на эмоцию.
Позволила главарю медленно снять с неё кожанку и проследила, как вещь приземлилась на пол.
Не удержалась и прикоснулась холодными ладонями к его щекам. Главарь мгновенно отреагировал, отвечая жадным поцелуем. Таким, словно тоже скучал по безумию, что нагло набрасывало на них вуаль, насильно рисуя притяжение.
Держалась за шею мужчины, повинуясь направлению, которое он указывал и не отрываясь от поцелуя. Через секунды спина врезалась в стену, а затылок уперся в массивную рамку картины.
Знали бы испанские художники, какие страсти будут наблюдать их полотна.
Боялась прикасаться к раненой руке главаря, пока этой же рукой он не приподнял Алису, отрывая от пола. Забывая о боли или же находясь под действием обезболивающих. Держал крепко, позволяя полноценно расслабиться и наслаждаться процессом.
Неловкими, неудобными движениями сняла с себя майку и швырнула на пол. Тело требовало прикосновений и эгоистичных поцелуев. Требовало логического завершения встречи, а после ещё одного завершения.
Пыталась походу разобраться в чувствах. Настроиться на ту волну равнодушия, что накрывала, когда волчара прикасался к её щеке. Но ничего не получалось, будто человек, жадно целующий шею, не позволял освободиться от его гипноза.
С главарем хотелось быть до последнего штриха жизни. До последней картинки, что мелькнет перед глазами.
Этот мужчина вдохновлял, как минимум, на жизнь. Новый глоток воздуха и в действия вкраплялся легкий оттенок грубости, даря происходящему живость и азарт. Пробуждая желание и жадность. Жадность шептала, что вновь мало времени для насыщения этим мужчиной. Требовала больше хищнической силы и осторожной власти. Ему не было присуще оставлять синяки на память о своих касаниях, и раскаленное страстью тело требовало продолженья.