— Ты дочь Айрис.
Она прищуривает на меня глаза.
— Кто ты?
— Я Деми, помнишь?
— Ты одна из них, — говорит она, указывая пальцем на Николь. — Охотник.
Я пожимаю плечами.
— Только по крови.
Это сбивает ее с толку.
Блейз выходит из раздевалки в спортивных штанах и футболке, которая кажется ему маленькой на два размера. Господи, помоги женщинам, которые смотрят на его промежность. Одежда, определенно, мало что может скрыть.
Хорошо, что я его ненавижу.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он Мелони.
— Больной. — Она сжимает губы и пожимает плечами. — Но живой.
Он улыбается.
— Это уже кое-что, а?
— Нам пора идти, — говорю я, вставая и отряхивая колени. — У нас есть машины, мы отвезем вас обратно в город. После этого вы сами по себе.
Зи и Зандер едут в машине с Кольтом, а я еду в другой с Маттео, Блейзом, Мелони и Грейсоном. Вампиры, которые из-за нашей компании не помещаются в машины, мчатся домой.
Я распустила волосы, провела пальцами по коже головы и ослабила тупую боль от того, что их так сильно затянули назад.
Пейзаж проносится мимо, а закатное солнце дразнит небо, обещая наступление ночи. Я наблюдаю, как проплывают облака, теряясь в своих заботах. Охотники собираются кремировать тело Тайры и найти красивую урну для Зены. Как только они это сделают, Зи вернется, чтобы забрать ее. Поскольку родители Тайры погибли во время нападения Никс, Зена так же считается ближайшим родственником, как и любой другой охотник. Поскольку они были вместе, Николь подумала, что прах должен принадлежать ей. Это была непростая дискуссия. Необходимость выяснить, что делать с телом моего друга, прежде чем мы покинем территорию, вызвала у меня кислый привкус во рту.
Кроме того, здесь так много всего нужно сделать. Мы точно знаем, что Алисса у Сиско и, возможно, Лейси тоже. Но зачем ему забирать моих родителей?
Потому что ты свернула ему шею.
Я хмурюсь на свое отражение, приказывая голосу разума поцеловать меня в задницу. Серьезно, мне не нужно это дерьмо помимо всего остального, что происходит.
Примерно через двадцать минут Блейз нарушает напряженную тишину громким откашливанием.
— Деми, я должен перед тобой извиниться.
Я поворачиваюсь на сидении лицом к нему.
— Да? За попытку предъявить на меня свои права в первый или во второй раз?
Грейсон ведет машину, бросает взгляд на зеркало заднего вида и пристально смотрит на Блейза.
Мелони сидит между Маттео и Блейзом. Маттео смотрит на Блейза так, будто хочет приготовить из него свою личную закуску. Бедняжка выглядит так, как будто ей чертовски неудобно.
Блейз вздыхает и проводит рукой по рубашке, которая на нем надета, потягивая ее за край, который поднялся вверх, обнажая твердый пресс.
— Второй раз. Я не буду извиняться за первое.
Я поднимаю бровь.
— Почему нет?
Он пожимает плечами.
— Твоя энергия сильна. Любой альфа захочет потребовать тебя для себя.
Усмехнувшись, я отмахиваюсь от него и съеживаюсь, когда вспоминаю, что ребенок сидит прямо там.
— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что твои извинения — отстой?
Со смехом он качает головой.
— Ты смешная, Деми. — Затем он становится серьезным и смотрит мне в глаза. — Мне жаль, что я пытался забрать тебя против твоей воли. Я потерял голову, когда обнаружил, что ее похитили. Выкупом за ее возвращение был ты. Я бы сделал все, чтобы спасти ребенка, особенно этого. — Он ерошит волосы девочки.
Я изучаю его лицо, отмечая щетину и мешки под глазами. Серебро действительно творит чудеса с внешностью волка.
— Ты не думал, что я смогу помочь тебе, если ты объяснишь ситуацию?
Грейсон бросает на него взгляд в зеркало заднего вида, который гласит: «Не думал, верно ?»
Его очевидное недовольство Блейзом из-за меня крайне умилительно. Грейсон замечает, что мое внимание больше не сосредоточено на волке, и переводит взгляд на меня. Эти грозовые голубые глаза искрятся озорством.
Я улыбаюсь ему, сдерживая смешок. Он очарователен.
— Честно говоря, я не думал, что ты охотно мне поможешь.
Скрестив руки и глядя вперед, я выдыхаю воздух, который взъерошивает выбившуюся прядь волос.
— В этом и заключается проблема: все думают, что поняли меня, хотя понятия не имеют, кто я. Я способна на рациональные мысли, когда люди не пытаются загнать меня в угол или заставить меня действовать.
Никто не отвечает на мои слова, но Маттео смотрит на меня. Если бы взгляды могли обжигать, у меня бы в затылке образовалась гигантская дыра.