Керберос нас предупреждал.
Я прикусываю губу настолько сильно, что течет кровь, и качаю головой.
Он не может умереть.
Этот мудак не может умереть.
Вокруг нас раздаются два ответных рева, привлекая мое внимание от лица Маттео к Керберосу.
— Что это такое?
Керберос отступает.
— Ты сказала, что сделаешь что угодно. Я знаю один способ спасти твою пару.
— Какой? — Я задаюсь вопросом.
— Торг с Мазикин.
— Мазикин?
Глаза Кербероса сверкают огнем. Яркий свет исходит сзади, где я стою на коленях, и у меня покалывает от беспокойства позвоночник.
— Что у нас здесь, Керберос? Ты принес мне угощения?
Я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть, с кем имею дело. У Мазикин длинные светлые волосы, и ее сопровождают две адские гончие, очень похожие на Кербероса. На ней кожаный корсет и длинная юбка с разрезами на обеих ногах.
— Мэззи, Маттео нужно вылечить. — Керберос игнорирует остальные ее вопросы и собирается подойти к ней. — Деметрия — охотник и сделает все, чтобы спасти его.
Яркие глаза Мазикин останавливаются на мне.
— Сейчас она сделает это?
Моя первая реакция — отшатнуться, потому что сделка с ней не принесет ничего хорошего, затем я вспоминаю, что скользкая кровь Маттео заливает мои руки и продолжает сочиться из его раны.
Я киваю.
— Сможешь ли ты спасти его?
Опустив взгляд на Маттео, она цокает.
— У него есть всего минута, пока яд не уничтожит его.
— Мазикин. — Мой голос тверд, и она прищуривается на меня. Я привлекла ее внимание, поэтому продолжаю. — Ты. Можешь. Сохранять. Ему. Жизнь?
— Это будет стоить тебе частички души.
— Деми, не надо. — Маттео слегка сжимает мою руку, он такой слабый. Его глаза закрываются, и он хрипит. Кровь течет изо рта.
— Что это значит?
У него заканчивается время.
Мазикин идет вперед и становится на колени на покрытую сажей землю. Пепел поднимается вокруг нее небольшим облаком. Она убирает мои руки и прижимает ладони к его коже.
— Это значит, что когда я захочу, я призову частичку тебя, чтобы сформировать ее и использовать как оружие для победы над моими врагами.
Я смотрю на Грейсона, который качает головой, затем на хмурящегося Кольта. Он не говорит нет. Затем я смотрю на Маттео. Его глаза становятся стеклянными.
— Это меня убьет?
Мазикин наклоняет голову.
— Не физически, но может эмоционально.
— Тебе не обязательно этого делать, — говорит Эвелин, кладя руку мне на плечо. — Маттео бы тебя об этом не просил.
— Не делай этого, Деми, — хрипит Маттео.
— У него есть пятьдесят секунд, пока не станет слишком поздно. Какое твое решение? — спрашивает Мазикин.
Я сжимаю рукой переносицу. Я понятия не имею, могу ли я ей доверять. В конце концов, она демон. Неизвестно, что она от меня возьмет. Что, если она заберет часть моей души? Часть моей человечности? Изменит ли это меня?
Я уже так сильно изменилась.
Связь между нами начинает истончаться. Моя грудь сжимается.
Он умирает. Пытаюсь представить жизнь без Маттео… Ну, это невозможно. Я знала Кровавую Мафию только вместе с ним. Если он умрет, будет ли это вообще Кровавая мафия?
Я смотрю на Кольта. Он изучает меня. Он не просит меня спасти Маттео, но я чувствую его отчаяние через связь. Конечно, он не хочет, чтобы Маттео умер. Грейсон морщится, когда я обращаю на него взгляд.
— Это твой выбор, Деми.
— Двадцать секунд. — Мазикин проводит пальцами по моей руке.
Эвелин сжимает мое плечо, где лежит ее рука.
— Я люблю своего брата, но не могу просить тебя торговаться с дьяволом. Даже вампиры рано или поздно должны умереть.
— Я не дьявол. — Мазикин вздыхает. — Десять секунд.
Мое сердце замирает, а легкие сжимаются под давлением угасающей связи. Если я смогу спасти его, даже если для этого придется потерять часть себя, я сделаю это.
— Я согласна на твои условия.
Ее бледно-розовые губы изгибаются назад, и она бормочет на странном языке. Тыльная сторона ее рук светится там, где они лежат на безжизненном теле Маттео. Она поднимает один из них и кладет мне на сердце, кивая мне, когда мои глаза расширяются.
— Жизнь за жизнь.
Чего ждать?
— Ты сказал, что это не будет стоить мне жизни.
Она меня обманула?
Я сжимаю пальцы в кулаки, когда что-то цепляется за мой позвоночник, привязывая часть меня к Мазикин.
— Не будет, — говорит она, убирая руку с уже зажившей груди Маттео. — Твой первенец будет моим.
Ее слова подобны удару под дых. Я сгибаю плечи и кладу руки на живот.
— Я не беременна.