— Когда ты забеременеешь, я свяжусь с тобой.
Затем в той же яркой вспышке, в которой она появилась, Мазикин и две ее гончие исчезают.
Маттео стонет. Я наклоняюсь над ним, провожу руками по его лицу и телу, проверяя, нет ли скрытых ран.
— Что ты сделала? — Маттео спрашивает, все ещё не двигаясь. Цвет вернулся к его лицу, и он садится, заставляя меня отойти назад. Он тянет мои руки в свои. — Что ты ей обещала?
Я сглатываю и отвожу взгляд.
— Мой первенец.
Он шипит, и я вздрагиваю, ненавижу, как сердито это звучит.
Что мне было делать? У меня был шанс спасти его, и я им воспользовалась.
Он опускает мои руки.
— Тебе не следовало этого делать.
Встав, он устремляется прочь от меня и вниз по тропинке, по которой мы пришли. Кольт и Грейсон мчатся за ним.
С резким вздохом я опускаю голову на руки.
— Он всегда такой сварливый. — Эвелин вздыхает.
— Что мне было делать? Я не могла позволить ему умереть.
— Все в порядке, Ди. Мы разберемся, когда придет время. — Эвелин похлопывает меня по спине.
— Нам следует уйти, прежде чем мы навлечем на себя еще больше неприятностей. — Босые ноги Кербероса останавливаются в нескольких дюймах от меня.
— Почему ты не сказал мне, чего она захочет?
Он скрипит челюстью.
— Мазикин берет то, что ей нравится. Я не знал, чего она хочет взамен. О твоем ребенке позаботятся.
— Если у меня будет ребенок, она планирует использовать его как оружие. Как об этом позаботятся?
— Она отметила твою душу. У тебя будет ребенок, нет никаких «если».
Керберос наклоняет голову набок и смотрит на деревья.
— Твои друзья ждут у портала. Мы должны идти.
На другой мой вопрос он не отвечает.
Глава 22
Деми
Я ничего не говорю, пока мы не пройдем через портал и не вернемся в Сан-Франциско. Всю дорогу по пещере мои руки дрожат. Я чуть не споткнулась три раза. Единственная причина, по которой я не падаю в ядовитый сок, — это сильная хватка Эвелин за мою руку.
Прежде чем она успевает уйти, я касаюсь руки Николь.
— Мы можем поговорить?
Ее губы сжаты в твердую линию, а кожа вокруг глаз натянута. Она изо всех сил старается не показывать своих чувств. Мы отходим от группы. Они слышат каждое наше слово, но ложное чувство приватности помогает мне набраться смелости и сказать то, что мне нужно.
— Я сожалею о твоей потере.
Глаза Николь затуманиваются, и она кивает.
— У Марии было много недостатков. Она не знала, как быть той матерью, которая тебе нужна, когда ты была маленькой. Она оставила тебя, хотя должна была привести тебя домой. Я не буду просить тебя простить ее, но ты должен знать, что Мария не хотела для тебя ничего, кроме счастья. Когда она узнала, что Зи в беде, она ушла, не попросив ничьей помощи.
— Ты следила за ней?
Она кивает.
— Это то, что делают друзья. Иногда вам приходится наблюдать, как облажаются самые близкие вам люди, потому что вы не можете преподать им жизненные уроки. В других случаях вы можете помочь. На этот раз я помогла. — Николь сглатывает.
В других случаях вы не можете помочь.
Оглянувшись через плечо, я вижу своих друзей, ожидающих возле кирпичной стены. Керберос исчез, а вместе с ним и портал. Кольт, Грейсон и Маттео прижались друг к другу и что-то шепчут о Мазикин. Я блокирую их, потому что еще не готов столкнуться с последствиями своих действий. Эвелин, Зандер и Зена смотрят в мою сторону, внимательно наблюдая за моим взаимодействием с Николь.
Я была такой эгоистичной засранкой.
Ярость была моим постоянным спутником в последние несколько месяцев, и я, кажется, не могу избавиться от ее хватки.
Маттео не просил, чтобы его спасли, он не требовал, чтобы я продала частичку своей души. Он хотел скорее умереть, чем увидеть, как я заключаю сделку. Он пытался улучшить ситуацию, как и обещал, а я боролась с ним на каждом этапе пути. Я вижу это сейчас.
— Как ты справляешься с яростью охотника? — Я шепчу вопрос. — Это… ошеломляет. — Я провожу пальцами по ожерелью отца.
Николь удивляет, обнимая меня. Она гладит меня по голове, как будто пытается меня утешить. Это она потеряла лучшего друга. Я едва знал Марию. Мне грустно, конечно, но это я должна ее утешать.
— Это пройдет. Первый год охоты не лишен своих взлетов и падений. Ты должна найти то, что тебя уравновешивает. Не позволяй гневу контролировать себя, ты сама контролируешь гнев. Мария научила меня этому. — Ее голос улавливает имя моей матери.