Я не настолько дурак, чтобы требовать от нее чего-то подобного. Я надеялся, что наши отношения и ее растущая любовь к некоторым из моих людей сделают это само собой разумеющимся, но ее ответные меры против меня сегодня вечером размыли границы.
Любой другой, кто находился бы в моем подчинении, был бы мертв.
Но не Деми, она никогда.
Она всегда исключение.
Слухи о случившемся дойдут до остальных вампиров. Неизвестно, насколько смелые действия они предпримут, чтобы попытаться меня проверить. Всегда найдется какой-нибудь амбициозный вампир, пытающийся захватить власть. Я провожу рукой по лицу, вхожу в вестибюль и бросаюсь на лестничную клетку.
Я добираюсь до своего этажа, вхожу в секретную дверь, открывая ее отпечатком большого пальца, и захожу в гардероб. Схватив ворох одежды, я кричу и срываю ее с вешалок.
— Блять! — Я кричу слишком громко, но не забочусь о том, насколько высок уровень шума и сколько вампиров меня слышат.
Чувствуя связь, я нахожу время, чтобы впитать эмоции, мелькающие со стороны Деми.
Ярость.
Решительность.
Печаль.
Меня смущает последнее.
Что она задумала?
Почему она такая грустная?
Какого черта она вот так у меня под кожей?
Потому что она тебе нравится, — шепчет мне в голову тихий голос.
Я останавливаюсь на этой мысли.
Затем, снова крича, я срываю с вешалок остатки одежды, разрушая гардеробную дорогих костюмов за раз.
Деми
Мы с Грейсоном сидим на качелях в парке и медленно покачиваемся взад и вперед в темноте. Я не вижу звезд, но огни города — это звезды своего рода, мерцающие разными оттенками белого, нежно-желтого, красного, зеленого и иногда синего.
— Ты хочешь поговорить об этом? — спрашивает Грейсон, слегка раскачиваясь.
Я вздыхаю и отталкиваюсь от земли, начиная качать ногами, чтобы качели поднялись. Любимое чувство невесомости охватывает меня по мере того, как я поднимаюсь выше.
— Не особенно, — признаюсь я, отряхивая волосы с лица, махнув вниз.
Он меняет положение, поворачиваясь ко мне. Грейсон отталкивается от земли и начинает раскачиваться вместе со мной, быстро догоняя мою скорость. Мы несколько раз пролетаем мимо друг друга, направляясь в противоположных направлениях, прежде чем я постанываю от негодования.
— Я не собиралась ее убивать. Я думала об этом, но на этот раз мне удалось взять себя в руки. Старейшины важны. Я знаю это. Ее убийство вызвало бы много проблем.
Грейсон крепко держится и почти лежит на спине, когда откидывается назад. Он делает несколько плавных движений, прежде чем сесть.
— Я понимаю, почему ты хочешь защитить себя в этой ситуации, Деми. Все так делают, даже Маттео. То, что он сделал по команде Айрис… ну, это был не самый умный ход. С одной стороны, формально он подчинялся приказам Айрис. С другой стороны, он разозлил тебя.
Я прижимаюсь щекой к руке, обхватившей цепь, и позволяю себе скользить по воздуху, постепенно замедляясь.
— Хочешь услышать худшую часть?
Кивнув, он волочит ногу по земле, чтобы замедлиться.
— Всегда.
— Я даже не злюсь, что он меня убил.
Это заставляет его брови приподняться.
— Не злишься?
Я качаю головой.
— Нет. Я злюсь, что он не поверил в меня.
Почему-то это слишком больно.
Когда я начала нуждаться в том, чтобы кто-то поверил в меня?
— Как бы там ни было, ничего уже не изменить. — Я убираю волосы с лица и спрыгиваю с качелей. — Это глупо.
Он ставит обе ноги на землю и встает, заставляя сиденье покачиваться.
— Деми.
— Грейсон, — передразниваю я его серьезный тон.
Прищурив глаза, он бросается на меня.
— Не используй на меня свой сарказм. Это не глупо.
Я смотрю через его плечо.
— Нет, мне не нужно, чтобы он в меня верил.
— Очевидно, необходимо.
Грейсон хватает меня за руки.
Я смотрю на него.
— Отпусти меня.
Он фыркает, но убирает руки.
— У вас с Маттео есть связь. Нравится вам это или нет, но твои чувства к нему меняются. Сегодня вечером он ясно дал понять, что не доверяет тебе. Это больно, независимо от того, есть ли связь.
— Я убивала его не раз, — говорю я, пожимая плечами. — Око за око, да?
Голубые глаза Грейсона слегка темнеют.
— Это первый раз, когда я злюсь на тебя, Деми, и это потому, что ты упряма. Сегодняшняя ситуация совершенно иная, чем тогда, когда ты его убила.
— Как это понимать? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди.
— Что ж, он заслужил свою маленькую смерть. А ты не заслужила того, что он сделал.