В тот момент, когда я назвала фамилию новенького – женщина схватилась за сердце. Из ее ослабевших рук выскользнула белая фарфоровая кружка, расплескав содержимое. Темно – коричневые разводы тут же растеклись по светлой плитке, образовав причудливые пятна.
- Я уберу! – вскочила, с тревогой смотря на нее. Я не понимала, что произошло. Секунду назад же все было хорошо, но стоило сказать эту фамилию, и вот результат!
- Не надо! – отозвалась женщина, медленно идя за сердечными каплями. Налила их в кружку и запила водой. На мой вопросительный взгляд, ответила просто: - Сердце прихватило. Ничего страшного.
Ничего страшного?
Я удивленно посмотрела на нее.
Пилагея редко страдала заболеваниями, и чтобы у нее внезапно, ни с того ни с сего - прихватило сердце? Это было более чем необычно. Что в этом мире вообще происходит?!
Я не понимала. Банально. Сначала Сноу, теперь еще и это..
Впору схватиться за голову от обилия десятка вопросов, которые не имеют ответа. Но, вместо этого, помыв посуду и собрав осколки, иду в свою комнату.
Войдя в спальню, направляюсь к письменному столу. Выдвинув верхние ящики, достаю обычный карандаш и ластик, а с верхней полки вооружаюсь белыми листами бумаги формата А4 и забираюсь с ногами на кровать. Удобно расположившись среди пуховых подушек, начинаю делать набросок. Руки работают автоматически, вырисовывая аккуратные линии и изгибы. Многолетняя практика дает о себе знать, и я могу не особо вдумываясь, вырисовывать портрет.
Сколько себя помню - я всегда любила рисовать. Это помогало отвлекаться от разных мыслей, позволив сосредоточиться лишь на рисунке. В мире были только я и чистый лист.
Но, у моего хобби были ограничительные рамки, или по – другому, свои причуды. Я никогда не рисовала вещи, не связанные с моей жизнью. Потому что все, что изображала – было реально. Это, в основном, были природные пейзажи или же люди – которые, так или иначе, запомнились мне.
Сейчас же, из - под грифеля моего карандаша выходили черты будущего портрета. Я рисовала его. Того, кто так или иначе занимал мои мысли. Эрика Сноу.
Я бережно прорисовывала каждый изгиб, каждую черточку лица, стараясь нарисовать так, как видела его я.
Презрительный изгиб губ…ледяная пустыня в глазах…и прямая, без намеков на сутулость осанка.. Весь портрет был выполнен в черно – белых тонах. Я побоялась его разукрашивать, опасаясь, что доступные мне цвета не смогут точно передать необыкновенный цвет его глаз и волос.
Когда начала рисовать одежду, моя рука непроизвольно остановилась. Я задумалась. В душе, почему – то, я представляла его немножко другим. Еще в аудитории это понимание пришло ко мне. Когда я подумала, что он не подходит этому миру.. тогда и пришло это чувство. Или видение.
В моем сознании вместо привычной земной одежды, он виделся одетый в длинный черный или темно – синий плащ, украшенный мехом и высокие сапоги. А голову его венчал необычный венец, состоящий из переплетений золотых веток.
Почему – то, при этой мысли, меня не покидало ощущение чего – то знакомого и родного. Такого, словно увидела давно забытый дом. Иначе и не скажешь.
В душе большим бутоном расцветало знакомое тепло, и стало так хорошо, что непроизвольно в глубине глаз затаились непролитые слезы. Казалось, я стою в дорогом для меня месте, но не могу прикоснуться к нему, чтобы ощутить его реальность. И от этой сладкой боли, я вытирала бегущие капельки, ручейком ползущие по моим щекам.
Дом…
Пусть сейчас я находилась дома, но душа плакала по другому, такому же родному для меня месту. Пусть и несуществующему, возможно плоду моего воображения, но дорогому.
Когда я закончила делать набросок, был уже поздний вечер. Полумрак комнаты разбавлял только свет, идущей от настольной лампы и постепенно меня начало клонить в сон. За окном, как и несколько часов назад –как из ведра лил дождь, бив холодными каплями по стеклу.
Отложив карандаш, оглядела свой эскиз.
Я долго думала, как лучше будет нарисовать этот портрет, и в итоге решила сделать акцент на самой важной для меня детали – лице. И, в конечном результате весь некогда чистый лист занимал профиль новенького.