Золотая пара. Это имя шепотом разносилось по нашим кругам, начало звучать еще до того, как тело Карлы остыло, началось в тот момент, когда стало известно о ее раке. Я все игнорировал, но это выросло до таких размеров, что делало невозможным продолжать игнорировать. У меня оставалось два выхода, если я не хотел показаться слабым, потому что скорбь по умершей женщине была ничем иным, как слабостью в глазах многих верных людей отца. Либо я женюсь на Арии, либо отдам ее Луке.
Через пару минут она вошла в гостиную, одетая в бледно-голубое платье, ее светлые волосы были собраны в беспорядочный хвост. Заметив нас ее глаза расширились, слишком юная, чтобы быстро изучить черты. Она подошла ко мне, сложив руки на животе, и на ее лице отразилась тревога. На мгновение ее глаза встретились с моими, прежде чем она опустила голову и повернулась к Рокко.
— Да, отец?
Мой взгляд скользнул по ней, пытаясь представить, как я могу быть мужем этой девушки. Я не мог допустить близости с ней ни в физическом, ни тем более в эмоциональном смысле. Мысль о том, чтобы разделить с ней постель, притворяться, что она мне небезразлична, будоражила мои внутренности, пока гнев и печаль не стали неразлучны, пока потребность излить ту же боль, что поглотила меня, не стала непреодолимой. Возможно, Лука сломает ее жестокостью, а может, и нет. Я не знал.
Что я знал без сомнения, так это то, что я сломаю ее своей печальной темнотой, что в конце концов вымещу свой гнев на ней, потому что она осмелилась занять место рядом со мной, которое никто не заслуживал, кроме женщины, которую я похоронил всего несколько дней назад.
— Мы хотим выпить. Отправляйся в лаундж и принеси нам стаканы и бутылку моего любимого виски.
Она быстро кивнула, прежде чем повернуться и уйти. Я бы не женился на Арии.
— Она красивая и молодая, — сказал мне отец.
— Да, — мой голос не отражал внутреннего смятения. — Именно поэтому мы должны отдать ее Луке Витиелло. Это даст ему понять, что мы полны решимости предоставить ему лучшее, что можем предложить. Если мир это наше намерение, то у нас нет выбора.
На морщинистом лице отца промелькнуло разочарование, но он склонил голову. Рокко тоже не выглядел слишком печальным, в конце концов, его дочь в любом случае отдадут будущему Капо.
— Но ведь есть еще Джианна.
— Отец, — твердо сказал я. — Я не женюсь ни на Джианне, ни на ком другом. Нам нужно сосредоточиться на других вещах.
Он знал меня достаточно хорошо, чтобы понять, что теперь, когда я принял решение, я не сдвинусь с места. Я не хотел снова жениться, ни в ближайшее время, ни вообще когда-либо. Память о Карле была моим спутником, а успех Наряда — моей миссией в жизни, и ни для чего больше не было места.
Я поклялся поставить Наряд превыше всего, особенно женщину, но здесь я отказывался от связи из-за моей любви к Карле. В наших кругах нежелание вступать в брак представляло опасность. Это наводило на мысль, что я борюсь со смертью моей покойной жены, и прежде всего это было признанием слабости. Если Наряд окажется слабым, наши враги могут попытаться напасть. Не говоря уже о том, что мне нужен был наследник, мальчик, который мог бы стать Капо, когда я выйду на пенсию или буду убит.
И все же я не мог жениться, по крайней мере пока. Возможно, и никогда.
Это было предательством моей клятвы, но клятвы Карле значили для меня гораздо больше. И так будет всегда.
ТРЕТЬЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО
3 года спустя
Часть 1
Я посмотрел на Арию, когда она прижалась к Луке. Несмотря на великолепное белое платье и ослепительную улыбку, было ясно, что ее свадьба не была для нее днем радости. Это не было неожиданностью, учитывая ее мужа. Настороженный взгляд Луки, как у Льва, почуявшего на своей территории очередного хищника, то и дело возвращался ко мне.
Он был не тем человеком, которого я бы терпел рядом с собой при обычных обстоятельствах, но нормальность стала еще более трудной для понимания концепции за последние три года.
Мама положила свою руку поверх моей.
— Тебе не кажется, что пора его снять?
Я оторвал руку от обручального кольца, которое крутил на пальце, и встал.
— Прошу меня простить, но думаю, что от меня ждут, чтобы я украсил танцпол своим присутствием.
На лице моей матери отразился тот же упрек, что и в ее словах, но чувство вины давно уже не действовало на меня.
Но ее вмешательство все равно было оценено по достоинству. В такое время мне нужно было соблюдать приличие, а публично цепляться за прошлое — не то, чем я могу рисковать. Инес и Пьетро едва успели покинуть танцпол — одна из немногих пар, которые были так же счастливы за закрытыми дверями, как и мы с Карлой.