— Подожди неделю или две. Пусть он умрет после похорон.
Рокко кивнул с явным облегчением на лице.
— Спасибо тебе, Данте. Ты не пожалеешь об этом. Я буду верным Консильери, если ты этого хочешь.
— Ты станешь Консильери, когда я заявлю о своей власти, это я тебе обещаю, — я сделал паузу. — Но если ты еще раз упомянешь об этом событии, я завершу то, что не сделал сегодня. В любом случае ты унесешь эту тайну с собой в могилу.
— От меня никто ничего не узнает.
Рокко смотрел на меня с восхищением и уважением. Я не мог уловить обмана в его поведении. Опустив пистолет я положил его обратно рядом с русским.
— Тебе нужно немного сдвинуть тело в сторону, чтобы угол был правильным, — сказал Рокко.
Он был прав. Я оттащил русского влево и сунул перчатку обратно в карман. Рокко удовлетворенно кивнул.
Энцо ворвался внутрь с растрепанным видом. Его взгляд остановился на Якопо.
— Блядь. Эти ублюдки схватили его?
Я молча кивнул.
— В него попала русская пуля. Нам придется отомстить за него. Братва должна заплатить кровью, — твердо сказал я.
Рокко мрачно улыбнулся.
— Они заплатят за убийство моего брата.
Общая ложь. Я не доверял Рокко, но верил в его ненависть к брату и в его страстное желание стать Консильери. И то, и другое обеспечит его молчание… на данный момент.
За одним предательством всегда следовало другое. Мне понадобятся годы, чтобы осознать это.
После ночной встречи с отцом, старшим Скудери и нашими Капитанами я наконец поднялся в свою комнату. Я не был уверен, действительно ли отец верил, что Якопо застрелили так скоро после того, как я узнал, что он женится на Инес. Было такое чувство, что он знал о моем предательстве, но предпочел проигнорировать его. Или, возможно, сохранит его на будущее. Я не был уверен в его мотивах. У него был только один наследник — я, и они с матерью были слишком стары для второго ребенка. Он был привязан ко мне так же, как и я к нему, если бы хотел сохранить уважение Наряда. Отцеубийство было тем, что не было принято в наших традиционных кругах.
По пути в свою спальню я остановился перед дверью Инес. Я постучал костяшками пальцев по дереву.
— Данте?
— Да, — ответил я.
— Входи.
Я толкнул дверь, проскользнул внутрь и закрыл ее. Инес стояла перед окном, уже одетая для сна в длинную ночнушку, ее длинные светлые волосы ниспадали на спину. Отвратительные слова Якопо о том, что он с ней сделает, промелькнули в моей голове, сопровождаемые мрачным удовлетворением от того, что он никогда не прикоснется ни на сантиметр к моей сестре.
— Хотел тебе сказать… — начал я, но замолчал, когда Инес повернулась ко мне. Она знала, что Якопо мертв. Полное облегчение отразилось на ее лице. — Тебе не положено подслушивать на собраниях, Инес. Отец накажет тебя.
Отец ожидал, что я тоже накажу ее, но я не стал этого делать. Я бы не стал поднимать на неё руку или причинять боль каким-то другим способом. Он никогда не мучил ее так, как меня, но он бил ее и обращался с ней так, будто она была менее достойной. Мой отказ сделать то же самое привел его в бешенство.
Инес устремилась ко мне и бросилась в мои объятия, крепко обнимая меня.
— Я так счастлива, так счастлива, что он мёртв. Это ужасно, что я радуюсь чему-то подобному, но я счастлива. Могла бы станцевать от радости. С тех пор, как я узнала о помолвке, я каждый день молилась, чтобы он умер, и теперь мое желание исполнилось. Я знаю, что это был ты. Знаю, что ты убил его, чтобы он не смог причинить мне вреда.
— Инес, — предостерегающе прошипел я. — О чем ты говоришь?
Она подняла свои голубые глаза, полные благодарности.
— Знаю, что это был ты. Не надо лгать. Я знаю, что ты сделал это, чтобы спасти меня от него.
Я ничего не сказал, потому что Инес слишком хорошо меня знала. Что бы я не ответил, это не переубедит ее.
— Спасибо, что спас меня. Спасибо, Данте. Спасибо, спасибо, спасибо.
Слезы снова наполнили ее глаза, и моя грузная клетка сжалась. Она прислонилась лбом к моей груди, прерывисто вздохнув.
— Спасибо, что убил его.
— Инес, — прохрипел я. — Ш-ш-ш. Никто не должен знать. Якопо был убит Братвой, ясно?
Она отстранилась, мягко улыбаясь.
— Карле так повезло, что она станет твоей женой. Если бы она знала, как ты благороден, то перестала бы так переживать.