— А если ты порвешь платье, то нам придется отменить свадьбу, — флегматично заверил меня братец.
— Да щас прям. Никуда он от меня не денется. — зло огрызнулась я.
— Ты про Дарелина?
Дурацкий вопрос! А про кого я еще могу думать в самый важный для меня день?
— Пусть только попробует сбежать! Догоню, ноги переломаю и все равно женю на себе, — поделилась я кровожадными планами.
Михаил ужаснулся и… накапал мне что-то в бокал с водой.
— Ты это, выпей, успокойся.
И я выпила. А зря. Надо было сразу вспомнить, что у этого раздолбая всегда было плохо с дозировками лекарств.
Церемония для меня прошла как в тумане. Помню, что вышла я, спокойная как танк, улыбающаяся, как профессиональная фотомодель. И мир мне показался таким прекрасным! Птички поют, травка зеленеет, гости, рассевшиеся по украшенным цветами скамеечкам, улыбаются как дауны. А небо-то какое синие! Как глаза у жениха и Старшего, решившего сыграть роль священника. И пахнет землей, нагревшейся на солнце. Как же хорошо, что решили сыграть свадьбу на природе.
Плохо только то, что я чувствую себя укурившимся в хлам наркоманом. Не хватает только розовых слоников и зеленых чертиков. Ну или кто там должен являться?
Старший что-то вдохновенно рассказывал о долге супругов друг перед другом, а я разглядывала своего жениха. Красив все-таки. Даже дурацкие золотистые кудряшки его не портят, а лишь придают задорный и невинный вид. И главное — весь в белом. Жаль люди его мира не видят — серьезная бы ломка мировоззрения произошла.
— Со мной что-то не так? — сквозь зубы спросил меня Дарик, сохраняя улыбку, но уже начиная паниковать.
— Ничего. Когда будем сориться, мне будет за что ухватиться, чтобы оттаскать за волосы, — безмятежно проворковала я в ответ.
Улыбка у жениха пропала, да и весь он как-то странно дернулся, будто сбежать попытался. Ага, как же, от меня так просто не сбежишь. У меня семеро 'братцев', готовых на все, чтобы сбагрить 'непослушную занозу' в чужие руки. Намучались уже со мной, бедненькие. А Дарика я особо мучить не буду. Честно-честно.
Дарелин, оценив расстановку сил, покорно вздохнул и твердо встретил мой взгляд.
— Я постараюсь до подобного не доводить. Я буду тебя беречь, как самое дорогое сокровище? — торжественно поклялся он.
— Уверен?
— Как никогда раньше.
Ну что ж, он прошел проверку. И с радостным визгом я, едва дождавшись нужных слов от Старшего, кинулась целовать того, кто готов на такие жертвы.
Впервые в своей жизни, наверное, я проснулась с ощущением безграничного счастья. В своей собственной постели (плевать я хотела, что еще вчера эта кровать принадлежала только Дарику), дома! Сладко потянувшись, я попыталась выбраться с этого обиталища порока и разврата, чтобы добраться до мест не столь отдаленных, но весьма необходимых. До санузла, короче. Но оказалось, что не судьба. Моя большая грелка, к которой я всю ночь с удовольствием прижималась, вцепилась так, что фиг отдерешь.
— Хорошо, — блаженно выдавил Дарелин.
— Ага, — поддержала я.
— Слушай, может, сгоняешь на кухню и приготовишь что-нибудь вкусненькое? Блинчики, например.
Нет, я ему поражаюсь! Есть ли предел такой наглости? Чтоб я, после первой брачной ночи пошла печь блинчики? Да это он мне должен кофе в постель!
— Я не поняла, ты что, из тех мужчин, которые считают, что женщина должна быть беременная, босая и на кухне?! — справедливо возмутилась я в ответ на произвол.
— Ммм, красивая картинка. Ты, моя любимая жена, на кухне, беременная и голая — невнятно пробормотал он, пытаясь подмять меня под себя.
— Я сказала босая, а не голая! И что за фраза 'любимая жена'? Ты что, собираешься еще несколько завести?
— Нет, мне пока и тебя хватает! Ну, не злись любимая. Хочешь, я пойду и попробую что-нибудь нам приготовить?
Я прям растаяла от его слов. Мужчина, согласный пойти попробовать что-то приготовить первый раз в жизни ради жены — это нечто. Но от пикировки я не смогла отказаться.
— Пока? То есть ты подозреваешь, что в будущем меня хватать перестанет? — поддела я его, полностью уверенная в ответе.
— Вряд ли. Ты… ты… слушай, а может пока без еды обойдемся? Я так соскучился по тебе…
И у меня не нашлось слов, чтобы возразить ему.
Прошло несколько часов.
— Дарелин, я тебя очень сильно люблю, но кушать все-таки хочется. — страдальчески выдавила я из себя.
— угу.
— Не 'угу', а пойдем, поедим!
Мой желудок меня поддержал, яростно борясь за свои права.
— Ну, пойдем. Кто знает, может, ты уже беременна, а мой малыш нуждается в здоровом питании.