На втором этаже, в просторном кабинете Бравила-старшего, его уже дожидались истинные властители Формо — канцелярские служащие в компании объёмной кипы бумаг, требующих внимания, прежде чем гвардейцы смогут отправиться в путь.
— Приговор мастера Амелина, Ваше сиятельство, извольте подписать. Благодарю вас. И вот здесь, Ваше сиятельство… — почтительно бубнил немолодой секретарь, такой же иссохший и пожелтевший от времени, как и пергаменты, которые словно из ниоткуда появлялись на столе перед Эйдоном. Тот не спорил, принимая канцелярскую рутину как неизбежное зло, и уверенными движениями раз за разом выводил на документах своё имя и титул.
Постепенно стопка пергаментов переместилась с одной стороны письменного стола на другую. Однако не успел капитан обрадоваться своей маленькой победе, как на столешницу опустилась пачка постановлений о помиловании, по одному на каждого прощённого участника восстания. Следом настал черёд и нескольких десятков «Показаний обвиняемого, записанных с его собственных слов», один вид которых заставил Эйдона поморщиться. Эти документы представляли собой совершенно особый жанр, рождённый в умах самых прожжённых бюрократов, не иначе как для таких же тонких ценителей изящной словесности. И хотя содержание «Показаний» не отличалось особым разнообразием, Эйдону всё же пришлось внимательно ознакомиться с текстами, медленно продираясь через сложный почерк с бесчисленными завитушками и абсолютно немыслимые грамматические обороты. Только убедившись, что в документах не упоминается ничего, что могло бы пролить свет на произошедшее в Формо, капитан смог вздохнуть с облегчением и наконец-то отделаться от необузданного творчества работников канцелярии.
Подписанные и одобренные бумаги попадали в цепкие руки младших служащих, скреплялись между собой, бережно сворачивались в свитки и обвязывались тонкими тесёмками. В таком виде их должны были передать на хранение, однако прежде Эйдону пришлось дождаться, пока секретарь надиктует приказ, обязывающий служащих поместить документы в архив в отсутствие в посёлке управляющего, а заодно и указы о временном отстранении Бравила-старшего и назначении Нильсема на его место…
Вырваться из царства бюрократии удалось только ко второму пересвету, когда солнце ещё не клонится к закату, но уже приобретает насыщенный оранжевый оттенок. Первым же делом Эйдон справился у слуги, куда определили раненого Вильёна, и, получив ответ, направился в противоположное крыло крепости. Там он почти сразу нашёл приоткрытую дверь, из-за которой доносился пряный запах мазей и настоек, и заглянул внутрь.
Из глубины комнаты раздавался сдавленный хрипящий свист: Вильён, опоенный сонными травами, спал. Слуги сняли с гвардейца кирасу, стянули стёганную рубаху и аккуратно сложили доспех в углу. Грудь не скупясь натёрли сильно пахнущими обезболивающими мазями и тщательно перебинтовали несколькими слоями ткани; тонкая повязка проходила и через голову, удерживая травяной компресс на носу.
Жизни гвардейца ничего не угрожало, но даже при хорошем уходе сломанные рёбра будут срастаться ближайшие тридцать, может быть, даже сорок дней, так что ни о каком путешествии в столицу не могло быть и речи. Эйдон хотел было развернулся, чтобы так же неслышно закрыть за собой дверь, как вдруг ритм дыхания Вильёна изменился, стал менее размеренным, тяжёлые со сна глаза медленно приоткрылись и кое-как сосредоточились на дверном проёме.
— Зашёл проведать, — объяснил Эйдон и, более не таясь, широким шагом пересёк комнату. — Завтра утром мы с Анором отправляемся в столицу.
Вильён вяло зашевелил губами, но действие трав ещё не окончилось, а потому вместо связной речи получалось лишь слабое бормотание. Чтобы разобрать хоть что-нибудь, капитану пришлось наклониться к раненому почти вплотную.
— Вдвоём?
— Оставил Нильсема за старшего, пока всё не уляжется.
Вильён издал короткий смешок — но в то же мгновение скривился и зашипел от боли. Эйдон понимающе улыбнулся:
— Он в полном восторге, это верно. Как узнал, разве что в пляс не пустился.
— За… застрял… сотник, — Вильён нашел в себе силы говорить. — Не сразу… пришлют.
Эйдон покачал головой:
— Формо не нужен новый управляющий, Бравил и без того неплохо зарекомендовал себя во время восстания. Что этому посёлку действительно нужно, так это немного порядка и напоминание, что о его жителях не забыли. Не даром ведь жрец выбрал именно это место — наверняка искал поселение, куда редко заглядывают вель…
— Подожди, — Вильён широко распахнул глаза и наморщил лоб. — Я же… ту вельменно… то есть, не совсем, но… кинжалом…