«Ещё не оправилась», — отметил очевидное Эйдон, немедленно пряча трубку. Его первым порывом было подняться и усадить девушку на своё место — но поступить так означало жестоко её опозорить. Если уж что-то и нужно было сделать, так это как следует дать по шее Борру, ль-кииму, служащему в семье управляющего Бравила, который хоть и сумел безупречно вышколить слуг, но почему-то не додумался попросту приказать пострадавшей как следует отдохнуть.
Между тем Инара выпрямилась и бодро отрапортовала:
— Ваше сиятельство, припасы на четыре дня собраны и уложены в сумки. Мы позволили себе добавить к вашей поклаже два тёплых пледа, огниво и трут, надёжный кристальный светильник и кулёк с яблочной пастилой.
— Всего один? — добродушно ухмыльнулся Нильсем. — Вы очень рискуете, девушки: нашему Анору этого будет как раз на один зуб.
— Мы поищем и найдём ещё, — со всей серьёзностью заверила сотника Энара. — Кроме того, мы будем весьма признательны, если Ваша милость окажет нам любезность и подробнее расскажет о вкусах господина Анталя…
Нильсем не выдержал и опустил голову. Плечи его дрожали.
Сестры обменялись неуверенными взглядами.
— Не обращайте внимания, — вмешался Эйдон. — «Господину Анталю» придётся довольствоваться тем, что есть. — Он обернулся к Энаре и, поколебавшись, сочувственно заметил: — Не ожидал увидеть тебя так скоро.
— Благодарю, Ваше сиятельство. Ль-киим Борру часто повторяет, что «труд — лучшее лекарство». — Служанка замолчала, а затем, видимо, оценив выражение лица собеседника, поспешно добавила: — Но позвольте заверить: я сама хотела как можно скорее покинуть «Гнездо» — так мы зовём крепость в центре Формо.
— Вот как? — вежливо удивился Эйдон, побуждая девушку продолжать.
— Там очень страшно, — не удержавшись, встряла в разговор Инара — за что тут же поплатилась, когда сестра как могла незаметно завела руку ей за спину и дёрнула за платье.
— Прошу прощения за неподобающее поведение, — как ни в чём ни бывало извинилась Энара. Однако Эйдон уже пристально вглядывался ей в лицо.
Девушка смущённо опустила глаза:
— Это едва ли заслуживает внимания, Ваше сиятельство. Просто после… после всего, что случилось, я почувствовала, что мне непросто находиться внутри. Даже теперь, когда в Формо не осталось чудовищ, мне всё равно кажется, что… что в крепости на меня смотрят стены. Наверное из-за того, что мне стыдно: я не заметила нападения и не сумела защитить юную госпожу.
— Насколько я понял, не так уж много можно было сделать, — заметил Нильсем.
— Иногда мне тоже становится не по себе, — поддержала сестру Инара. — Хотя у меня есть вот это. — С этими словами девушка вынула из-за пазухи деревянный амулет на переплетённом цветными нитками кожаном шнурке. — Это дал мне М… один из ваших гвардейцев. Он сказал, это не позволит призракам меня увидеть.
Эйдон кивнул — теперь понятно, отчего сёстры держатся вместе даже несмотря на слабость одной из них: рассчитывают, что силы оберега хватит на двоих. Но неужели они планируют не отлипать друг от друга до конца своих дней?
— Как же вы собираетесь работать? — удивился Нильсем, который, похоже, пришёл к тем же выводам.
— Мы… Наверное, мы уедем, — нерешительно ответила Энара. — Вам известен город Лим, Ваша милость? Он лежит у Оленьего озера и через него проходит большой тракт. Там живёт наш дядя; возможно, он согласится нас принять.
— Скорее уж большой торговый посёлок, нежели город… — рассеянно поправил Энару Нильсем и с сомнением поглядел на Эйдона.
— Уверены? Путь до Лима неблизкий, и как бы тщательно люди графа Нарди ни охраняли тракт, две одинокие девушки быстро попадут в неприятности.
— Мы хотели добраться до почтовой заставы вместе с купцами из Формо, а затем присоединится к каравану, идущему на торг в Лим, — ответила Инара. — Ваше сиятельство полагает, это опасно?
— Отчего же, ещё вчера я бы сказал, что это вполне разумный план, при условии, что вам есть чем рассчитаться с караванщиками. Так у вас были бы провожатые, которые помогли бы вам вернуться, если бы ваш дядя обнаружил, что не готов принять племянниц.