– Слава всем Ками! Простите, сотайтё, мы не справились, – робея, пискнула лейтенант пятого отряда.
Сюнсуй набрал воздух, чтобы высказаться, но, с содроганием оглядев девушку, передумал. Хинамори выглядела плачевно: лицо пестрило многочисленными порезами (вероятно, ей повезло наткнуться на психопатку женского рода), левая рука обожжена, хотя поверх покрасневшей кожи была наложена тонкая ледяная корка – очевидно, работа Хицугаи. Как он, будучи раненным, умудрялся поддерживать этот живительный для девушки панцирь, для Сюнсуя оставалось загадкой. Но больше всего капитана первого отряда пронял взгляд Хинамори, настолько затравленный и полный боли, что Кёраку воздержался от претензий, ведь прежний Хицугая был ей не чужим человеком, и она искренне переживала за беловолосого. Сюнсуй только кивнул медикам, призывая их заняться ранами лейтенанта, но всё же поинтересовался:
– А где Хирако-тайтё?
– Остался на позиции у Академии, – Хинамори поморщилась то ли от упоминания имени капитана, то ли от неприятных ощущений, когда ледяная корка стаяла с руки. – Там тоже хватает противников, – проговорила она, оправдывая начальника, – и многим тоже нужна защита.
Главнокомандующий кивнул и повернулся к Хицугае и Иное.
Кстати, демоны пробовали напасть на этих двоих, выглядящих поразительно лёгкой добычей, чтоб, вероятно, добить Хицугаю. Так, на всякий случай. Но первый удар Сюн'одан пришёлся в оборонительный щит Иное, а потом... Кёраку прикрыл глаза и в очередной раз выматерился, потому что увиденное не вписывалось ни в какие рамки. Когда щит трёх звеньев разлетелся от первого удара, второй удар был заблокирован клинком присевшей на одно колено молодой женщины, возникшей буквально из ниоткуда. Это определенно была не синигами – энергетика не та, да и носила она синюю жилетку, скроенную по типу танчжуана без рукавов с серебристым рисунком кого-то чешуйчатого. Наряд дополняли синие же брюки и жемчужная блуза с широкими манжетами. Короткие серебристо-сиреневые волосы не мешали в бою и не скрывали холодно-серые спокойные, как вечные льды, глаза.
– Этого просто не может быть, – заявил себе Кёраку, глядя, как новенькая парирует атаки демонов, не позволяя им напасть на Хицугаю-младшего. Никто никогда не говорил, что Хёринмару может быть женщиной, но именно этот клинок порхал в её тонких руках. И ведь, блин, даже на Куросаки не попеняешь, потому что не Куросаки это.
Мальчик тем временем уже лежал на спине, почти не морщась, но Кёраку ждало очередное потрясение, так как под целительным щитом его шевелюра начала приобретать ржавый окрас.
– Или всё-таки, Куросаки, – пробормотал Сюнсуй, прикидывая известные ему факты. – Ну да, гены пальцем не задавишь.
Каташи и Курай продолжали кружить в смертельном танце. Краем глаза брюнет видел, как к Солнцу подбежала Орехиме-сан, значит, за него теперь можно не беспокоиться.
– Сдавайся, – прорычал в его лицо Сюн'одан. – Ваши старания напрасны. Вас уже ничего не спасёт, мы победили, это лишь вопрос нескольких часов.
– Да иди ты... Лесом-лесом, полем-морем, – подробно проинструктировал Хицугая, поскольку пока всё шло по плану, даже несмотря на ранение Акиши. Ну, где же Сора?
Никто из демонов или синигами не заметил невысокую юношескую фигуру, появившуюся на крыше ближайшего барака. Сложно было сказать, что помогало ему не привлекать внимания: горячка ведущегося внизу боя, архитектурные излишества небесной крыши в виде драконьих голов или собственные способности, но факт оставался фактом, а юноша в сихакусё и хаори – незамеченным.
Курай "мигнул", на короткое время выпадая в пятое измерение, но даже это не помогло нанести внезапный удар. На самом деле, это было довольно наивно со стороны демонов, так как движение они начинали до "нырка", а изменить направление то ли никто не догадывался, то ли с этим были определённые сложности. В любом случае, прикинуть точку выхода для опытных мечников не составляло большого труда, с чем справлялся даже Каташи. Клинки заскрежетали друг о друга, взгляды противников скрестились, они замерли на миг.
И тут Курай уловил движение позади себя: обостренным чувством существа другого измерения или же заметив отражение в изменившихся зрачках Хицугаи. Пожалуй, всё же первое, ибо он ждал этого. Ждал от синигами подобного "подвоха". Потому, с силой отталкивая навалившегося на него брюнета, Сюн'одан уже нащупывал заныканную на этот самый крайний случай ловушку. Резко развернувшись и не забыв заблокировать предполагаемую атаку мечом, Курай вздрогнул, уткнувшись в ледяной бирюзовый взгляд из-под белых бровей, и инстинктивно вдавил кнопку на медальоне. Встретив сопротивление, беловолосый отпрыгнул, а Курай почти с содроганием посмотрел на медальон. Зелёный огонёк мигнул пару раз и засветился ровным светом, показывая, что дух в ловушке.
Его лицо озарила улыбка радости, облегчения и некоторого злорадства, и устройство под натиском каблука развалилось на кусочки. Им удалось переиграть синигами! Удалось поймать и уничтожить все три части Ледяного Дракона. Не зря всё-таки Гурадзу велел взять этот экспериментальный образец. И в принципе, можно было бы отступить, но эти невозможно-голубые глаза, смотрящие на него с сожалением и снисхождением, нельзя ни забыть, ни простить. Именно он убил его отца, именно он заставил Сюн'одан трястись от страха в течение двадцати лет, ожидая расправы, а сколько из его клана полегло сегодня? Взгляд на Дзиму подтвердил – его нельзя оставлять в живых.
На Площади Драконов так тихо, что слышно, как посвистывает ветер в опущенных на короткий миг клинках да шелестят развеваемые одежды. Взгляды большинства присутствующих устремлены на троих, что являются центром композиции "Явление Христа народу"*, в роли воскресшего божества – Хицугая. Такой, каким его помнит это самое большинство – пятнадцатилетний подросток в капитанском хаори с десяткой на спине. Жёсткие белые пряди средней длины едва отзываются на касание ветра, льдисто-голубые глаза серьёзны, как никогда, а выражение лица привычно-бесстрастное. Из-под рукавов косодэ торчат руки с тонкими запястьями, а правая уверенно сжимает меч с цубой в виде четырёхконечной звезды. Тоширо склоняет голову, чтобы встретиться взглядом с Каташи, минуя демона, что стоит между ними, и кажется, что они понимают друг друга без слов. Беловолосый и черноволосый срываются в одно мгновение, синхронно нападая на главу Сюн'одан, но тот готов к такому раскладу. Не проходит и полминуты, как бой на площади разгорается с новой силой.
В вихре чёрных и красных одежд, безумии схватки легко забыть о тех, кто из неё выбыл, но кого ещё рано списывать со счетов. Акиши продолжает лежать под щитом двух звеньев на спине. Он уже успел поблагодарить Иное-сан за своевременную помощь и даже извиниться, хотя за что, Орихиме-сан так и не поняла. Он смотрит на поле боя, на мерцающих демонов, на лужи, оставшиеся после разрушения банкая Синего лотоса, и беззвучно шевелит губами. Тут много воды, хотя вода – не его стихия, но Акиши верит, что Сора в состоянии услышать его и так, и выполнить его.. просьбу? Помочь в реализации собственного плана, хотя раньше об этом не говорилось. Но сейчас Акиши видит – синигами устали, а до развязки ещё ой как далеко. И он бессовестно тянет из Иноэ энергию, создавая один за другим Сокацуй, сжатые наподобие пружин.
Пятьдесят штук, достаточно, чтобы уложить большинство демонов на площади, если не всех. Акиши знает, что способен создать и удержать такое количество хадо тридцать третьего уровня, знает, что может создать привязку каждой пары "хадо-демон", ведь противник движется, и нужно наведение. Но вот управлять всей этой махиной, быстро рассчитать матрицу пусковых характеристик... Ведь это даже не школьная программа, своевременно это может сделать только Сора со своим дзампакто, поэтому, закончив с заклинаниями, Акиши опустил пальцы, смоченные в собственной крови в ближайшую лужу и позвал сестру, прося сделать пусковую матрицу на пятьдесят элементов.