Я всерьез начинала беспокоиться о своем психическом здоровье. Ведь и моя мама не всегда была пациенткой психиатрической клиники. А что если так все начиналось и у нее?
Стоило раздобыть историю болезни, а единственный человек, знавший об Афелии больше чем я, это родная сестра, которая вряд ли жаждет общения.
— Теодор, ты не проводишь меня к дому Виктории?
— Отличная идея, — улыбнулся мужчина. — Поболтать с подругой в такой ситуации самое нужное. А Викки просто мастер в этом деле, — он весело подмигнул мне. — А я проверю доктора Самуэля, ради твоего спокойствия.
— Большое спасибо за заботу. Ты совсем не должен был этого делать. Даже не знаю, как отблагодарить.
Тео немного покраснел и отмахнулся.
— Не стоит. Любой нормальный человек бы так поступил. Но, если хочешь мне помочь, давай встретимся в библиотеке. Мне кажется, тебя заинтересовали книги из закрытого доступа, а я пока перебираю открытые архивы, которые там же хранятся. Работа как-никак, но скучно одному сидеть.
Пообещав непременно встретиться, неуверенно поднялась на крыльцо особняка сестры и стукнула в дверь. Тео проследил, чтобы я вошла в дом, помахал на прощанье и удалился, оставив наедине с безразличным дворецким.
— Госпожа музицирует наверху, ожидайте, пожалуйста, здесь, я сообщу о вашем прибытии.
— Благодарю. Представьте как Анжелину Саксон.
Слуга раздраженно зыркнул на меня, словно я оскорбила его. Неужели они тут всех гостей по именам запоминают с первого раза? Как только надзиравший за мной дворецкий удалился, я с интересом прошлась по холлу, разглядывая стены, увешанные портретами сестры в разном возрасте, пока неожиданно не остановилась возле одного из них, колыхнувшего память. Викки здесь не больше пяти лет, и теперь я была абсолютно уверена, что это все правда. Именно эту малышку я так часто видела в своих снах и наваждениях наяву.
— Зачем пришла? — позади раздался крайне раздраженный голос хозяйки дома.
Но даже это не смогло смутить, улыбка так и лезла наружу.
— Такой я тебя и помню, — поделилась я, указав на потрет. — Ты была такой хитрой лисицей, что никто так и не научился угадывать, что ты задумала. Мы часто играли в прятки, на первом этаже, и в служебных комнатах. А Шарлотта все время бранилась за это, — мои глаза словно повело дымкой, вернувшей в прошлое, так все отчетливо виделось.
Викки с широко распахнутыми глазами внимала, но недолго. Тряхнув головой, она слишком резко произнесла:
— И что с того?
— Тебе это не интересно? Наше прошлое? Родители? Что произошло с ними и почему нас разделили?
— Абсолютно. Я и так все знаю, к чему подробности, — ее деланое безразличие расстраивало, хотя в детстве она обманывала на порядок лучше.
— Неправда. Ты бы хотела знать. Признай, тебе ведь одиноко, а мы могли бы дружить.
Лицо девушки исказилось.
— Что ты о себе возомнила? Это не я врываюсь в твой дом, порчу отношения с близким человеком. Вместе с тобой пришли одни проблемы, так зачем мне это?
— Мне жаль, что ты так думаешь. Я бы хотела исправить все, — тихо произнесла я, глядя куда-то в пустоту.
— Зачем пришла?
— Ты в опасности, Викки.
— Угрожаешь?
Я устало покачала головой.
— Вчера произошло еще одно убийство. И они не прекратятся, пока преступник не будет пойман. Но, мне кажется, что все на так просто. Это как то связано с нами, я постоянно чувствую. И чем сильнее опасность, там больше вспоминаю о нашем детстве.
— Что за вздор, ты не можешь вспоминать то, что стерто.
Я резко к ней развернулась, наконец оторвавшись от созерцания портрета.
— Стерто? Я устала жить в неведении, Викки. У меня не было семьи, поделившейся информацией. Но ведь ты можешь помочь? Нам обеим?
Девушка шагнула вглубь одной из гостиных, и я последовала за ней.
— Считаешь, что он убивает рыжих?
— Скорее всего. По крайне мере есть такая тенденция.
— И с какой целью?
— Это я и пытаюсь узнать. Поможешь?
— Если смогу, — кажется сестра немного испугалась. — Идем в кабинет, говорить лучше там.
Оказавшись в на удивление лаконично обставленной комнате, Викки тут же села за стол, по-хозяйски откинувшись в огромном кресле и оперившись на подлокотники. Я же неспешно обошла кабинет по кругу и лишь затем присела напротив.
— И не скажешь, что мой, верно? — приподняв бровь, усмехнулась девушка.
Не желая вестись на провокацию, пожала плечами.
— Что ты знаешь, Викки?
— Давай по порядку? Я могу рассказать только то, что сказали родители, потому что сама не помню ничего.
— У тебя не бывает таких странных наплывов? Ну, понимаешь, как будто врываешься в свое же забытое воспоминание?
Она недоуменно покачала головой. Наверное, не стоило упоминать эту странность при ней.
- Меня удочерили в три года, после смерти отца и того, как мать забрали в больницу. Их имена Афелия и Николас Рейвинхол.
Я судорожно сглотнула.
— Рейвинхол? Но ведь это та самая семья. Я читала о них.
— Да, столичная аристократия. Не верхушка, но и не изгои среди своих. Тихое и благовоспитанное семейство в один миг прогремевшее на всю столицу. Они долгое время жили в пригороде, причем неплохо. Большой особняк, штат из десятка слуг, конюшня и близлежайшие территории в собственности. Водили дружбу со многими, в том числе и с моими нынешними родителями, и Каплайнами.
— Семья Теодора?
— Они самые. Да и вообще с многими приближенными к Совету были близки, наверное. Афелия всегда была женщина не от мира сего, то бралась за рисование, то детей обучать, всегда где-то в своем мире жила. А Николас служил в правительственной охране на руководящей должности. А потом одним утром слуги нашли его на полу в детской игровой в луже собственной крови, и сидящую рядом Афелию совершенно спятившую, с кинжалом в руке. От нее так и не смогли добиться, что произошло. Затем люди Николаса оцепили дом, а мой отец забрал меня оттуда. Вот в принципе и все моя история. Документы оформили, сама понимаешь как, кому нужно заплатили, кто не брал, решили вопросы иначе.
Девушка многозначительно помолчала.
— Мне память подчистили, потому что мама не хотела, чтобы я вспоминала пережитое. И я с ней согласна.
— Но ты знала обо мне?
— Не сразу. Два года назад после ссоры с отцом, захотела, наконец, прекратить свое зависимое положение. Я занялась поиском документов, ведь этот особняк был из того имущества, что осталось от моих настоящих родителей, затем был передан моим опекунам, но они обещали переписать его на меня, если приведу все в порядок. Но когда я наняла управляющего и вместе мы обнаружили, что не можем переделать документы. По всем городским архивам от числится за двумя наследниками. Тогда отец и рассказал, что у меня была старшая сестра.
— И ты не пыталась найти меня?
— Зачем?
Я не нашла, что ответить на это. И действительно, зачем? Что общего может быть у нас, чужих по сути людей.
— Я знала только, что ты есть, и дальше даже не стала копать. Все равно, когда бы мне исполнился двадцать три года я бы вступила в наследство одна. Ведь другой ребенок не объявился.
На душе стало мерзко, но постаралась не выказать свою обиду.
- Все из-за денег?
— Не только. Просто не видела смысла делиться. И сейчас не вижу, — последнее она сказала с нажимом.
— Не претендую, — сухо отрезала, не желая вляпываться в эту грязь.
Как оказалось, моя сестра жуткая собственница во всем.
— Но что случилось с Афелией?
— Я могу тебе отдать ее медицинский документы, если так интересно. Родители платили за все лечение по старой дружбе, потому у меня есть копии.
Девушка достала с одной из закрытых полок папку, похожую на те, что я использую для нарезок статей из газет.
— Держи, если хочешь, можешь себе оставить. Мне не к чему.
Не благодаря, притянула к себе документы, желая поскорее их изучить.
— Там ничего интересного нет. Афелия еще во время последней беременности впадала в панические состояния. Ее постоянно наблюдали металлисты. А после моего рождения, она и вовсе стала истеричкой. Иногда забывалась и часами смотрела в пустоту, затем становилась агрессивной. По словам врачей, она боялась подходить к своим детям, говорила, что в них есть зло и прочую чушь. Ну и в один момент совсем слетела с катушек и убила своего мужа.
Я уже вставала, собираясь покинуть свою гостеприимную сестру, как она вдруг доверительно улыбнулась.