Талли выскочила в коридор и через секунду вернулась с чашкой и пластиковой ложечкой. Судя по ее виду, она собиралась кормить меня, но я, зыркнув на нее, заставила отдать чашку. Когда мои пальцы коснулись ее, она отдернулась и извинилась. С тех пор как я узнала об ее способностях, она часто так делала.
— Все нормально, — сказала я, кажется, уже в сотый раз. — Я тебе доверяю.
Наверное, не стоило этого говорить — Талли совсем поникла.
Я приготовилась к признанию Талли о том, что она сказала Джэйсу и Чарли, где меня искать. Я не хотела признавать, что это самое логичное объяснение, потому что тогда я бы начала винить и Талли в смерти Алекса, а у меня не осталось бы ни одного друга.
— Я Видела, что случилось той ночью. — Ей тяжело давались слова. — Я не хотела, но они заставили меня, чтобы защитить стаю. Он должен был знать, что случилось. Мне так жаль, Скаут, знаю, я обещала не лезть без разрешения к тебе в голову, но...
— Не извиняйся, — перебила ее я. — Мой мозг — твой мозг.
Я все еще не помнила всего, но память уже начала проясняться. Некоторые вещи, вроде ветки, торчащей из плоти Алекса, навсегда застряли у меня в голове. Порой этот образ всплывал перед глазами, перекрывая все остальное. Иногда меня парализовал жуткий страх, и мое сердце в ужасе билось перед несуществующей опасностью. Я уже не говорю о кошмарах. Интересно, спокойно ли Талли спит по ночам.
— Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть... — сказала я.
— Мне жаль, что тебе пришлось это пережить.
Она села на край кровати. Я положила ей руку на запястье, чтобы поддержать ее и показать, что я не против ее прикосновений. Ее лицо отражалось в зеркале, слезы текли ручьями.
— Талли, это ты сказала им, где нас искать?
Я ничего не могла поделать. Мне нужно было знать.
— Что? Нет. Конечно, нет. — Она взяла одну из жестких, как наждак, салфеток с тумбочки и вытерла слезы. — Мы проверяли, насколько далеко они могут зайти, прежде чем перестанут слышать меня. Они должны были двигаться на юг, в противоположную сторону. Я не знаю... — Она снова промокнула глаза. — Тоби спрашивал, но они не говорят, что там делали.
— А ты не могла...
Я сжала ее руку, намекая.
— Джэйс с июля не подходил ко мне близко, а Чарли... — Она прочистила горло настолько женственно, насколько возможно. — Нет. Я ничего не смогла увидеть.
Она долго смотрела в окно и молчала, а мне хотелось, чтобы ее силы работали в обеих направлениях, позволяя мне знать, что она чувствует.
Действие лекарств начало проходить, и Талли поняла это сразу же, поскольку держала меня за руку.
— Я пойду позову кого-нибудь. Тебе нужно дать обезболивающее, — сказала она, вставая.
— Нет, попозже. Пока что мне не так больно. — Я узнала, что боль относительна. Поначалу я думала, что у меня жутко болит горло, но сейчас почти его не чувствовала. По сравнению с ранами, это было ничто. И физическая боль не могла даже близко сравниться с дырой в моем сердце. — Я хочу еще немного поговорить, прежде чем опять забудусь сном.
Талли глянула на дверь и снова села в кресло.
— О чем ты хочешь поговорить?
— Что люди думают о той ночи? Откуда, по их мнению, взялись эти раны?
— Погода была хорошая, и мы решили сделать уроки на природе. — Ее речь звучала, как будто она репетировала и повторяла это сотни раз. — Ты пошла в лес пописать. Мы услышали твой крик и нашли тебя на земле, покрытую кровью. Я заметила, как в лес убегает какой-то зверь. Алекс побежал за помощью, но заблудился в темноте и упал с обрыва. Я пыталась удержать тебя, но ты побежала искать Алекса, потому и потеряла так много крови.
— А как ты объяснила тот факт, что Алекс был голым?
Талли опустила глаза.
— Нет, не был. Он снял рубашку, чтобы остановить твою кровь, но на нем были штаны.
— Не было на нем никаких штанов. Разве скорая этого не заметила?
Когда я догадалась о том, что она, вероятнее всего, сделала, у меня закрутило в животе. Я не смогла сдержать стон от очередного приступа пылающей боли.
Талли снова собралась к двери.
— Тебе нужны лекарства.
— Нет. Мне нужны ответы. Что именно там случилось?
— Ты знаешь, что случилось.
— Почему все думают, что ты была там все время? Как ты догадалась, что что-то не так?
— Парни сказали, что они слишком далеко и не слышат меня. А затем что-то пошло не так, и Джэйс оказался в моей голове и вопил, что поранил тебя. Я сорвалась очень быстро, даже не сказала Тоби, куда еду.
Она вернулась и села на мою кровать.
— Произошел несчастный случай. Они не хотели никому навредить.
Я нервно засмеялась.
— Несчастный случай? Талли, я была там, они напали на нас!
— Они напали на Алекса, ты попала под горячую руку.
Какого черта? Алекс мертв, а она их защищает?
— А что я должна была делать? Просто сидеть и смотреть, как они его убивают?
— Они хотели прогнать его, напугать. Никто не желал ему смерти.
Она в это действительно верила, что по какой-то причине бесило меня сильнее, чем если бы она их просто покрывала.
Пока я пыталась разобраться в чувствах, ее телефон зазвонил. Она увидела имя звонившего и посмотрела на меня.
— Давай, возьми трубку, — сказала я. Мы все равно закончили.
Она подошла к окну, чтобы связь стала лучше, или чтобы я не слышала, уж не знаю.
— Ну что, вы закончили? В воскресенье в обед? — Она глянула на меня и вернулась к окну. — Да, может, ее и выпишут к тому времени... Слушай, я в больнице. Давай потом созвонимся и все обсудим.
Талли сбросила звонок. Что-то в ее взгляде несколько усмирило мой гнев.
— Звонила Тинсли. Она разобралась с датой похорон и хотела узнать, сможешь ли ты прийти. Твоя мама сказала, что тебя должны отпустить.
— Почему Тинсли организует похороны?
— Помнишь про тетю Алекса в Монтане? — Я кивнула. — Оказывается, ее не существует. Вся информация о них в школе оказалась ложной. Так как мы не смогли выйти на контакт с родней, выпускной класс взял на себя все обязанности. Тинсли, как президент класса, занимается организацией церемонии.
— А Лиам? Знаю, у них было не так много денег, но он же все-таки его брат. Разве не он должен этим заниматься?
Талли проверила мою капельницу.
— Никто его не видел с тех пор, как он принес тебя на руках в больницу.
— С тех пор как он сделал что?
— Когда Алекс упал, Джэйс и Чарли начали выть. Лиам охотился там неподалеку. Он уже выносил тебя из леса, когда я приехала. — Наши глаза снова встретились. — Прямо как в моем видении. Ты лежала у него на руках, вся в крови.
Что-то было не так. Слишком много деталей не сходилось. Слишком много вопросов оставалось без ответов. Слишком сложно разобраться. К счастью, вскоре явилась медсестра со шприцем, и мне не пришлось даже пытаться.
***
Меня действительно выписали в воскресенье утром. Доктор настаивал на продолжении лечения, но мама убедила его в том, что дома продолжит ставить мне уколы. Она объяснила, что мне очень нужно посетить похороны.
Мы приехали на кладбище еще до начала церемонии. Я была одета в черное платье, которое было очень велико, зато не раздражало раны. Отец катил мое инвалидное кресло по камням настолько бережно, насколько возможно.
На похороны пришла вся школа. Они думали, что оплакивают умершего парня, но на самом деле причиной горя было напоминание их собственной смертности.
Когда мы вышли вперед, все смотрели на нас. Моя больничная палата была полна цветов и открыток от одноклассников, но когда я смотрела на них, они прятали глаза так быстро, как тараканы, убегающие от включенного света. Скаут Донован оказалась на пороге смерти, она друг всего класса. Скаут Донован, выжившая, — лишь спектакль, тема для разговоров и сплетен.
На секунду я задумалась, должно ли это волновать меня.
Алекс не ходил в местные церкви, поэтому церемонию проводила администрация школы. Директор миссис Таверс вещала о том, как трагично умереть молодым. Несколько учителей Алекса сказали, каким хорошим учеником он был. Только миссис Соул говорила как человек, который на самом деле знал его, но половину ее речи было невозможно разобрать из-за рыданий. После речей Джейн Поттс сыграла эмоционально утомительную версию «Когда душа встречается с телом». Затем Дэвид Макгоуэн, парень из нашего класса, осенью собиравшийся поступать в семинарию, прочел молитву, на чем и закончилась церемония.