Немногословный Игорь Иванович пил, слушая разговор вполуха, глядел на четвертую Рудлог, высокую и так похожую на него, и думал: хорошо, что она уезжает в Бермонт. Потому что рано или поздно кому-то придет в голову, что сходство их неслучайно, и память об Ирине опять начнут ворошить, вспоминать сплетни. А уж если это дойдет до Полины, то трудно предугадать, какую реакцию выдаст ее беспокойная натура.
Стрелковский на всякий случай двигался, менял положение, чтобы не оказаться к случайному наблюдающему одновременно в фас или в профиль с Полиной и чтобы положение тел и выражение лиц было совершенно разным. Думал. О том, что титул, от которого он отказался, все-таки догнал его, а значит, Ирина, несмотря на отказ, желала настоять на своем; о работе, о мающихся в камерах заговорщиках, о списке менталистов, которых он сейчас проверял…
– Я-то Игоря Ивановича знаю давно, – рассказывала Люджина, а Полина сидела напротив нее в кресле и внимательно, легко слушала – будто общалась с подругой, – но он не помнит. Правда, Игорь Иванович? – капитан подняла голову.
– Что? – переспросил Стрелковский.
– Вы ведь не помните, когда мы познакомились, – укоризненно и чуть насмешливо сказала Люджина.
– Три недели назад, – напомнил ей полковник.
– Одиннадцать лет назад, – северянка усмехнулась. – Вы приезжали к нам в академию, проводили дневную конференцию: делились опытом раскрытия дел, рассказывали о службе в Зеленом крыле и давали игровые задания – раскрыть преступление на основе реального. После вашего отъезда вся академия бурлила. Даже уголок в вашу честь сделали.
Игорь нахмурился. Он много ездил по военным училищам и академиям, и много прошло перед его глазами кадетов, но конкретно эту, синеглазую, он не запомнил. Несмотря на профессиональную память.
– Признаю, Люджина, – сказал Стрелковский, – и стыжусь.
– Да чего там, – отмахнулась она почти весело. – Зато у меня была цель – Управление. Хотя с моими средними способностями попасть сюда было нереально.
– Вы рады? – спросила Полина. – Или жалеете?
– Да что вы, ваше высочество, – строго сказала северянка. – Я работаю с живой легендой в легендарном месте. Как тут можно жалеть?
И она легко усмехнулась каким-то своим мыслям.
Господа маги сидели в креслах и попивали прекрасное вино, наблюдая за присутствующими. Мартин рассказывал о работе при блакорийском дворе, коварно просил Вику поделиться опытом и подтрунивал над жадно поглощающим закуски Свидерским. Иногда поглядывал на принцессу Марину – та стояла рядом с сестрой и Байдеком, – на невозмутимого, прислонившегося к подоконнику рядом с дверью на веранду Кембритча, на малявку-студентку, оказавшуюся пятой Рудлог и сейчас внимательно слушающую друзей.
– Макс мог бы и прийти, – вдруг произнесла леди Виктория, тоже взглянув на принцессу Алину. – Когда я заглядывала к нему, он выглядел вполне бодро. Уничтожал несчастного доктора, имевшего смелость возмутиться тем, что Макс колет себе свои стимуляторы, и требовал увеличить ему глюкозу в капельницах.
– Мог, – согласился Свидерский насмешливо. – Но его даже Март на слабо́ не взял. Скромен наш Малыш и непритязателен.
– Это рыжее чудовище? – ехидно спросил фон Съедентент, тряхнув волосами. – Делюсь, мои доверчивые друзья. Мне он буквально сказал следующее, – и Мартин, состроив презрительно-снисходительную гримасу, процедил через губу: – Там будет слишком много Рудлогов. Да и получать блестяшку от девчонки, которую и не планировал спасать, слишком даже для меня, Март.
И старые друзья сдержанно захихикали, пока подошедший официант доливал вино в бокалы и ставил рядом с ректором поднос с закусками.
Марина
В зале пахло табаком – мужчины выходили курить, и дымок проникал с веранды сквозь то и дело открывающуюся дверь, щекотал ноздри и заставлял с тоской прикидывать, сколько еще продлится прием. Я честно следовала за сестрой, поддерживала разговор, улыбалась. Перекидывалась несколькими репликами с Мартином, с сестрами, снова возвращалась к Василине.