— Я никогда не обещала контролировать себя.
Он потянул ее вниз по одному из коридоров на четвертом этаже, к своей собственной комнате живописи. Нервы заставляли его внутренности сжиматься. Он никого не приводил в свое личное пространство. Лекси была не просто кем-то. Она была его сердцем. Двери заскрипели, когда он их открывал. Шторы были разрисованы, и свет просачивался в комнату, придавая ей идеальное освещение для рисования. Он попросил Тора застелить большую часть пола пластиком на случай, если она уронит краску на антикварное дерево.
— Ох, вау, — ахнула она, идя впереди него прямо к полкам, заполненным художественными принадлежностями. — Это, — она повернулась к нему лицом, — это все принадлежности для рисования?
— Все это.
Он закрыл дверь и пошел через комнату, чтобы снять покрытие с дивана. Иногда, когда его разрывало из-за прошлого или семейных проблем, он сутками рисовал, потом засыпал на диване и делал это снова, как только просыпался. Когда он посвятил себя салонам, то сбавил темп с рисованием, пока его разум занимала мысль сделать «Чернила Драхна» успешными.
— Похоже, что у тебя здесь есть различные виды красок и материалов.
— Акварель, масло, акрил, гуашь, энкаустика.
Она нахмурилась и очевидно смутилась.
— Так что мы здесь делаем?
— Я подумал, что тебе понравится немного порисовать, — сказал он с улыбкой. Она с любопытством смотрела на кисти и различные инструменты.
— В самом деле? — Ее глаза загорелись от волнения. — Что мы будем использовать? — Она оглядела краски и кисти. — Все это выглядит немного пугающе.
— Мы будем использовать акварель, тебе должно быть легче, — сказал он и подготовил для них два холста. — Краска, которую мы будем использовать, находится на первой полке вместе с кистями и палитрами.
Она схватила предметы и отнесла их к столу между двумя мольбертами.
— Вот почему, ты сказал надеть одежду, которую я не против испачкать?
Он подмигнул и кивнул.
— Я бы лучше посмотрел, как ты рисуешь голой, но не уверен, что ты пойдешь на это.
Она фыркнула и захихикала.
— Ты прав. Я не соглашусь на это.
— Очень плохо. Это может быть интересное зрелище.
Она подняла брови и вздохнула.
— Так, когда ты научился рисовать?
— Помнишь, когда я рассказывал тебе о да Винчи?
— Да! — воскликнула она с широко раскрытыми глазами. — О, Боже мой.
— Он дал мне несколько уроков. За цену.
Он вылил краску на палитры и протянул ей одну.
Она покачала головой.
— Я ничего не понимаю. Какая цена?
— Мне пришлось позировать для него.
Она ахнула, ее челюсть отвисла.
— Где она? Я хочу это увидеть.
— Ты уже видела. Я храню печатную версию в новом салоне.
— Дракон! — Она моргнула. — Это восхитительно. В один прекрасный день я должна увидеть подлинник.
— Не волнуйся, увидишь. Я позабочусь об этом. — Он взял кисть и протянул ей. — Я не буду говорить тебе, что делать, просто возьми краску и сходи с ума.
У нее было встревоженное лицо.
— Ты уверен?
— Да. Это должно быть весело. Мне плевать, если ты рисуешь людей в виде палочек. — Он взял свою кисть и начал рисовать. Первое, что пришло в голову, была ее улыбка. Он следовал давно изученным техникам, чтобы начать рисовать ее лицо. Он время от времени поглядывал на нее, но не мог видеть ее работу, так как их мольберты были наклонены друг от друга.
Прошло много времени, прежде чем он закончил. Ему было весело делать ее волосы. Яркие краски спрыгивали с полотна. Он использовал золотой тон для ее кожи и бледно-розовый для губ. Ее глаза, он решил сделать серовато-зеленым, какими они были сразу после секса этим утром. Это была одна из его любимых работ.
— Где твое любимое место отдыха? — спросил он, заводя случайный разговор.
— Я люблю пляжи или снежные места, — сказала она. — Полные противоположности, но это мои любимые. Я любила ездить на Гавайи с родителями, когда окончила колледж. Это был их подарок мне, и, должна сказать, это было потрясающе. — Она высунула голову из-за мольберта. — Но я также люблю снег. Люблю, когда он недавно выпал и такой красивый и белый и выглядит как картина. Она улыбнулась. — Мне нравится гулять и играть с ним. — Ее улыбка пропала. — Я не играла в снежки уже, очень давно.
— Как тебе нравится живопись? — Он опустил кисти и встретился с ее взглядом.
Она сморщила носик.
— Я не знаю. Позволь мне, увидеть твое.
— Хорошо, но оно, правда, не закончено, и я спешил. — Он пытался оправдать свою непрофессиональную работу.
Она пренебрежительно махнула рукой.
— О, пожалуйста. Я уверена, что это великолепно, — сказала она, подходя к нему. Когда она встала перед картиной, то ахнула. — Ничего себе.
Он поднял голову, пытаясь увидеть картину свежим взглядом. Ему действительно нравилось, насколько живой и красочной она была.
— Ничего себе, хорошо? Или ничего себе, это ужасно?
Глава 20
Лекси уставилась на свое изображение и не знала, что думать. Он заставил ее выглядеть такой красивой. Она снова встретила его взгляд.
— Вот так ты меня видишь?
Он нахмурился.
— Это ты. Я не знаю, как точно получил всю окраску, но думаю, это выглядит хорошо.
Хорошо? Она обвила руки вокруг него и поцеловала так крепко, что они чуть не упали назад. Он крепко держал ее и быстро отступил, чтобы остановить их обоих.
— Я так понимаю, ты одобряешь?
— Это прекрасно, — тихо сказала она. — Она… я… прекрасна. Волосы, глаза, улыбка. Ты не изобразил мою внешность, — пробормотала она, ее голос стал грубым от кома в горле. — Это моя внутренняя сторона. Мое сердце. Ты можешь видеть, какой счастливой делаешь меня, и это потрясающе.
Он улыбнулся и снова обнял ее, поцеловав в губы.
— Я рад, что тебе понравилось. Теперь давай взглянем на твою.
— Я не знаю… — заскулила она и оттолкнула его назад. — Я думаю, что моя отстой по сравнению с твоей.
— Нет необходимости сравнивать, милая. Я хочу посмотреть, что ты придумала.
Она поджала губы.
— Хорошо, но не смейся.
Они обошли ее мольберт, и она с нетерпением ждала, когда он что-нибудь скажет. Она поморщилась на почти карикатурную пляжную сцену, которую нарисовала по памяти о том, как однажды была на Карибах с Морган.
— Не говори этого. Это отстой.
Он усмехнулся.
— Нет. Это вовсе не отстой. Тебе просто нужно немного попрактиковаться. Не то, чтобы ты пыталась быть Пикассо или кем-то еще.
Она вздохнула и игриво хлопнула его по руке. Лекси слышала шутливый тон.
— Я думаю, что это хорошо.
— Мне тоже так кажется. Не так хорошо, как у меня, но хорошо, — сказал он, явно провоцируя ее.
— Ты задница! — Она засмеялась и засунула руку в открытую банку с краской, пока он был занят, осматривая ее картину. — Так ты думаешь, что твоя лучше, да?
— Нет, — усмехнулся он. — Я просто шучу. Я буду рисовать столько раз, сколько ты захочешь, если почувствуешь, что это успокаивает тебя.
— Веришь или нет, было приятно просто рисовать и не думать ни о чем другом, — сказала она.
Он притянул ее к себе, и она шлепнула рукой полной краски на его шею. Его глаза расширились.
— Упс, — извинилась она с хитрой улыбкой. — Моя вина.
— О, — сказал он понимающим тоном. — Вот как ты хочешь поиграть, да?
Медленно отступая, девушка отстранилась от него.
— Я просто пыталась отомстить тебе за то, что ты сказал, что твоя лучше.
Он взял ведро желтого цвета и двинулся к ней, его глаза светились зеленым.
— Моя лучше.
Она ахнула и положила ладони на бедра.
— Прекрати говорить это!
Он двигался так быстро, что у нее не было возможности отреагировать. В один момент он шел к ней, а в следующий — желтая краска была на ней повсюду.
— Клэчер! — завизжала девушка, скользя по краске, капающей с нее и направляясь за ведром красного. Она поскользнулась и швырнула ведро на его отступающую спину. Он обернулся с белым ведром в руке, но ему было трудно оставаться в вертикальном положении с краской на пластиковых подкладках на полу. Она попыталась сделать шаг назад, но не могла удержаться на ногах. Мужчина выронил белое ведро и схватил ее за руки, потянув на себя. Они оба упали, и она приземлилась сверху на него. Оба рассмеялись, а краска хлюпала между ними, пропитывая одежду.