— Я такого ещё не видел.
Ниам встала.
— У фейри много козырей в рукавах.
Он посмотрел на неё.
— Мы больше не будем так делать.
Она прищурилась от его властного тона.
— Я сделаю то, что должна.
— Нет. — Он покачал головой. — Теперь я понимаю, что ты переживаешь все чувства жертвы, и ценю твоё желание помочь. Но это, — он указал на прах, — ужасное вмешательство в жизни сверхсуществ. Это не твоя работа. У нас не просто так есть правила, Ниам, всё ради выживания, и чтобы не было войны с людьми. Вмешиваться в их мир не просто опасно… Это не твоё право.
Его слова пронзили её, пробуждая вину и возмущение одновременно.
— Но мои видения…
— Я не знаю, почему они к тебе приходят, но каждый раз ты оставляешь след. Этот след позволяет Блэквудам и другим, как они, найти тебя. Жизнь этой девушки — жизни других, в которые ты вмешивалась — стоят жизней всех других людей на планете?
В душе она знала, что вела опасную игру с миром, но Кийо грубо вытащил её на свет реальности. Он прав, и она это осознавала.
Ниам не могла продолжать так делать. Не могла быть в ответе за открытие ворот, потому что как-то раз видела, что будет, если стена между мирами падёт.
Но было сложно не отвечать на зов видений.
— Я просто хотела… я хочу быть полезной.
Он медленно выдохнул.
— Видение с Токио помогает, или оно такое, как эти? — Он указал на прах.
— Оно важное. Честно. Оно о фейри.
— И ты больше мне ничего не расскажешь?
Вина сильнее пронзила её, но даже после событий последнего часа она не была готова довериться ему, и покачала головой.
— Ладно. Вернёмся в аэропорт.
— Но девушка. Я хочу ей помочь. Изменить её паспорт. Дать денег.
— И как ты сделаешь это без магии, чтобы она не узнала о нашем мире?
Ниам нахмурилась, её злило, что он прав.
— Ты достаточно ей помогла. Она сама справится. Тащи свой зад в терминал.
Его требовательный тон опалил, и она вздрогнула.
— Или что? Ты меня заставишь?
— Ниам, я только что убил человека в общественном туалете и видел, как ты превратила его в пепел. И это после видений, которые не должен был видеть, от ирландки-занозы, которую обязан защищать из-за заклинания, которое лишит меня свободы, пока Фионна не удовлетворит твоя безопасность. Моё терпение на пределе.
Она фыркнула и прошла мимо него.
— Оно не может быть на пределе, если его не существует вовсе.
За спиной послышалось рычание, но оно не пугало, хотя должно. Оно повлияло на её тело куда страннее — вызвало жар с головы до пят.
ГЛАВА 5
— Ты можешь уже расслабиться, — тихо сказала Ниам.
Самолёт набрал высоту, и Кийо хотел верить, что мог расслабиться, но тело отказывалось. Ожидание в аэропорту было напряжённым. Кийо постоянно выглядывал Гарм или других врагов. Более того, он не мог понять, как к нему передалось видение Ниам. Он не знал, могло ли это повториться. Упрямая фейри не рассказывала о видении с Токио, но призналась, что оно было отчасти о нём, и Кийо считал, что имеет право знать. Особенно, если она говорила ему вернуться в город, где у него были враги.
— Разве? — буркнул он, разглядывая людный салон самолёта. Пассажиры читали, смотрели телевизоры, встроенные в спинки сидений или спали. Когда он в последний раз спал? Сломанная шея и пара минут без сознания не считались.
— Я способна почувствовать врагов, — прошептала Ниам, склонившись к нему. Её сладкий и пряный аромат щекотал нос, и желудок сжался. Кийо хмуро посмотрел на неё, заметив золотые веснушки на переносице и щеках.
— Мне плевать на твоё предчувствие?
Она выгнула бровь.
— Ты в ужасном настроении.
— Ниам… — Её имя прозвучало рыком предупреждения.
— Ладно. — Она посмотрела на него с вопросом в больших золотисто-аквамариновых глазах. — Тебе не нравится летать?
— Возможно всё же стоит разорвать контракт, — проворчал он.
Она закатила глаза.
— Я всегда ощущаю врагов, так что говорю, хочешь ты этого или нет. Я ощущаю, когда опасность близко. Я знала, что меня преследовали Гарм, раньше, чем увидела машины. И если бы на борту кто-то хотел мне навредить, я это ощутила бы. Так что… можешь расслабиться, телохранитель. Может, тебе поспать?
Это казалось заманчивым, но он не доверял женщине, которую его наняли защищать. И раз она могла перенестись из самолёта куда угодно, он оставался настороже.