Мякиш снова рванулся вперёд и провёл серию ударов руками и ногами, стараясь ошеломить и дезориентировать противника, пока тот пытался отвлечь внимание разговорами. Ни один из ударов не достиг цели: крепыш ловко подставлял ладони и предплечья, продолжая отступать. Тяжело дыша, Мякиш остановился.
– А что же, подмоги у тебя нет? – спросил противник, снова начиная улыбаться. – И здоровье уже не то, что прежде? Тогда теперь моя очередь.
Он сделал шаг вперёд и заработал кулаками, демонстрируя неплохие боксёрские навыки. Прикрыв голову руками, Мякиш длинным шагом назад разорвал дистанцию и тут же нанёс противнику удар ногой в голову. Он не любил высокие удары и давно забыл, когда последний раз пугал таким образом забывшегося боксёра, поэтому вместо сокрушительного нокаута лишь сбил в сторону руку противника, но этого хватило, чтобы тот пришёл в замешательство и отступил.
Боль в растянутых связках ноги заставила Мякиша охнуть. Он неуклюже отшатнулся назад и встал, сгорбившись пережидая тянущую боль под коленкой и в паху.
– Что это было? – неожиданно заржал противник. – Дедуля, ты хоть понимаешь, во что вляпался? Я-то уж подумал, что к нам серьёзного парня послали.
– Было бы чем думать, – спокойно парировал Мякиш и резко повернулся корпусом, прикрывая локтём солнечное сплетение.
Он почти не сомневался, что сейчас снова последует мощный прямой удар ногой и действуя на упреждение, обрушил локоть на голеностопный сустав атакующего. Слабо вскрикнув, противник повалился в траву, а Мякиш отёр лицо рукавом и, тяжело дыша, пошёл по кругу, стараясь зайти к нему со спины. Но поверженный враг не желал сдаваться и всё время поворачивался к нему лицом, сидя на земле и готовясь бить обеими ногами. Он больше не улыбался.
Понимая, что каждая потерянная секунда работает на врага, Мякиш тяжело вздохнул, огляделся и поднял с земли половинку кирпича.
– Это подло, – задыхаясь от боли, прошипел противник и принялся интенсивно растирать ногу, чтобы поскорее встать и продолжить бой.
– Что? – не веря своим ушам, поразился Мякиш. – А убить человека лишь за то, что он просил денег за информацию, благородно? Сколько лет живу, столько лет вашей европейской наглости поражаюсь. Сами всегда по уши в кровище и дерьмище, но пальцем в другого потыкать – это святое.
– Я в отличие от тебя, никогда…
Половинка кирпича, брошенная крепкой рукой, попала крепышу в голову и лишила Мякиша возможности узнать о личных принципах хладнокровного убийцы.
Быстро осуществив сбор трофеев, Мякиш стал обладателем двух бумажников, набитых мелкими купюрами, и пистолетом с тремя запасными магазинами.
– Хорошо, что с тебя дело началось, – он заканчивал обшаривать карманы первого из поверженных противников. – А это что такое? Ух ты. Глушитель! А вот документиков при себе нет. И это прокол, господа шпионы. Не принято у нас без документов-то.
Выпотрошив бумажники и побросав их тут же, чтобы общая сцена первому встречному показалась обычным грабежом, Мякиш убрал пистолет в карман и занялся мародёрами.
Бородатому прострелили голову, а у щуплого, наверное, вообще не осталось ни одной целой кости. Пульс у несчастного нащупать не удалось.
Зато высокий умудрился относительно легко отделаться, и едва пальцы Мякиша коснулись шеи мародёра, тот резко дёрнулся, взвизгнул и открыл глаза.
– Спокойно, дружище, – сказал ему Мякиш. – Твои обидчики понесли заслуженное наказание, ты вне опасности. Ну и всё такое.
Покрытое ссадинами и кровоподтёками лицо «вольного охотника» вдруг исказила такая гримаса смеси надежды и ожидания обмана, что Мякишу на секунду стало даже жаль его. И хотя мужику явно было лет за тридцать, оттопыренные уши и заплаканные глаза делали его похожим на подростка.
Мякиш почти не сомневался, что этот «подросток» запросто мог ещё вчера точно также убивать сталкера-одиночку ради пары вшивых артефактов, но подавить в себе жалость к несчастному Мякиш сумел не сразу.
«Старею, – со вздохом мысленно констатировал он. – Становлюсь сентиментальным. А ведь ещё совсем недавно уже допрашивал бы, не обращая внимания на состояние».
– Я спас твою шкуру, но друзья твои, к сожалению, мертвы, – сказал он, заметив, что мародёр смотрит в сторону своих товарищей. – И нам надо убираться отсюда: уроды могут вернуться.
– Спасибо, спасибо, спасибо! Я отблагодарю! Я… я… у нас.., – мародёр запнулся, снова бросил взгляд на тела бывших подельников и быстро исправился, – у меня заначка есть. Всё поровну разделим! Пополам! Слово даю!