«Её больше нет. ЕЁ. БОЛЬШЕ. НЕТ. Я не могу в это поверить, это ложь. Не правда, злая шутка. Что угодно. Но боль в руке говорит об обратном. Метка ноет, ужасно. Хочется вырезать и забыть. Но я не могу забыть мою Еву. Никто мне её не заменит! Я никогда больше не притронусь к этому дневнику, пусть он останется в этом замке, как память. Даже если его кто-то найдёт его, знай, эта история ужасна.»
Последние страницы были вырваны. Гермиона судорожно вздохнула и захлопнула дневник.
***
В коридорах вечная и привычная прохлада. Гермиона любила её, поэтому часто могла, бездельничая, прогуливаться по замку. Она могла найти тайные ходы или просто тихие места и интересные вещи, например тот же дневник. И он не дал ответов на вопросы, а лишь удвоил их. Что в итоге случилось? Знает ли Беллатрикс точного убийцу? И почему, Мерлин тебя раздери, этот дневник решил отреагировать на неё. Эти мысли беспокоили и навевали некую тревогу. Заставляли думать о будущем и понимать, что в последнее время она даже не знает, что будет дальше. Кажется, всё настолько запуталось. Определить эту точку катастрофы она не могла, затерявшаяся среди событий, она лишь тревожила.
Гермиона аккуратнее накинула сумку с новыми книгами из дальних полок библиотеки на плечо. Кожаная ручка, кажется, давит сильнее, чем обычно, свет потускнел, заволакивая Грейнджер в пучину мыслей, такую глубокую, что сложно сохранить темп шага. Коридор пустой и уже не такой родной, будто что-то потерялось. Девушка не останавливалась, желая уже поскорее скрыться в своём маленьком манящем мирке.
Она радостно вздохнула, заходя в Выручай-комнату, её пробило какими-то радостными мурашками. Почему этот маленький путь так сдавил её? Гермиона понятия не имела, возможно, ей стоит отдохнуть от этих вопросов. И позже просто попытаться узнать всё у Беллатрикс. Шатенка сбросила с себя ношу с книгами и поставила возле входа, обещая себе разобраться с ними позже. Гермиона только сейчас обратила внимание на какой-то шорох и заметила Беллатрикс, по-хозяйски лежащую на её кровати. Гриффиндорка нахмурила брови.
— Что ты здесь делаешь? — Грейнджер не знала: радоваться ей или злиться, поэтому пока была спокойна.
— Жду тебя, — Лестрейндж улыбнулась так восхитительно и безумно, как умела только она. А Гермиона застыла на месте, смотря на женщину и любуясь, вновь не понимая этого. Беллатрикс перекатилась на живот и, потянувшись, подпёрла руками голову. В этот момент она была похожа на кошку.
— Да? И поэтому ты даже не сказала мне, что придёшь? — она подошла к кровати, но так, чтобы могла смотреть старшей ведьме в глаза.
— Не занудничай, — Лестрейндж произнесла это немного обиженно. Гермионе было не очень уютно так стоять, и в конечном счёте она села рядом на кровать, — мне удалось закончить задание раньше, чем я предполагала.
— Не хочу знать подробности, — Грейнджер посмотрела в пол, впервые замечая на нём замысловатые узоры.
— Возможно совершаю ужасные вещи, которые явно выходят за рамки твоих принципов. И да, мне не жаль тех людей. И выбора у меня не было, а единственные секунды, те крохотные мгновения, когда мне был дан выбор, всё рушилось. И что бы я не выбрала, каждый из вариантов разрушил бы меня сильнее, чем все годы золотой клетки, — Беллатрикс вздохнула и, садясь на кровати удобнее, положила руку на плечо Гермионе. Та немного вздрогнула от удовольствия, кажется, она уже даже привыкла, что их связь делает её такой чувствительной по отношению к тёмной ведьме.
— Но всё же у тебя был выбор, ты могла не убивать никого!
— Да, могла, но не захотела, — Беллатрикс усмехнулась и убрала руку с её плеча. Грейнджер отвернулась, понимая, что смысла в этой ссоре не будет и несколько минут молча смотрела вперёд.
— Золотая клетка? — сказала она тихо и повернула голову к Беллатрикс, нахмурив брови. В ней поселились страх и сомнения по поводу тех вопросов, которые так хотела задать. Это похоже на тонкий лёд, сложно угадать переломный момент. Женщина села ближе к Гермионе, руками поглаживая кожу на её шее. Медленно и мягко, заставляя Гриффиндорку вздрогнуть, но больше та ничего не предприняла.
— Ты не думаешь, Львёнок, что я слишком много болтаю? — вопрос был риторическим, так что Лестрейндж аккуратно, но резче, чем собиралась, взяла подбородок девчонки рукой, повернула её голову к себе. — Мы по разные стороны войны.
— Что ты имеешь ввиду? — Гриффиндорку насторожили промелькнувшие в голосе Беллатрикс стальные нотки и она инстинктивно поддалась назад. Что-то было не так.
— Я — Пожиратель Смерти, ты думала о том, зачем им так легко впускать меня внутрь школы? Даже в одиночку я могу навредить вам, так оправданы ли риски? — Беллатрикс придвинулась за девушкой, тем самым нависая.
— Они сделали это ради меня, — глаза у девушки бегали и, кроме как тихо и не двигаясь ждать развязку, Гермиона ничего лучше не придумала.
— Дамблдор ни за что бы не пошёл на это, если бы не увидел в этом свои плюсы, — женщина вздохнула, — Поттером и всей семьёй Уизли ему легко манипулировать. Они его марионетки. Но я не хочу, чтобы ты попала в число жертв ради общего блага.
— Беспокоишься за меня? — усмехнулась Гермиона, немного расслабляясь под Беллатрикс, всё ещё нависающей сверху.
— Речь не об этом, — мотнула головой Лестрейндж.
— А о чём же?
— Я не доверяю им, — тёмная ведьма аккуратно заправила прядь волос ей за ухо.
— Беллатрикс… Может, ты хоть раз примешь тот факт, что мои друзья любят меня. Они не причинят мне вреда, — Гермиона шумно вздохнула и отвела глаза, прежде чем почти что признаться, — они знают, что ты нужна мне.
Гермиона стянула платье Беллатрикс с её плеча, вновь облачая метку возле ключицы. Это их знак. И только сейчас это начинает иметь ту очаровательную значимость. Гермиона задержала дыхание, кончиками пальцев пробегаясь по первой букве своего имени. Она помнит тот первый раз, когда увидела её, осознавая, что эта связь не с одной стороны. Не простая игра воображения или её собственный глюк. Она не хотела, чтобы это было так.
Грейнджер хотела что-то сказать, но вместо этого лишь поддалась вперёд и оставила мягкий поцелуй на метке. Быстрый, мокрый. Заставивший Беллатрикс вздрогнуть и застыть, будто осознавая до конца происходящее. А молодая ведьма следом поцеловала её в шею, ещё один поцелуй чуть выше и в уголок губ. Гермиона встретилась глазами с Беллатрикс. И снова она не знала, что творится внутри этой женщины. Бездонные, тёмные глаза завораживали её ещё тогда, во время битвы.
— А я нужна тебе? — глупый вопрос, порывистый. Но Грейнджер в тот момент было неважно. Были лишь они двое и её мысли, которые из привычного порядка превратились в полный хаос.
— Да, — тихо, близко. В самые губы, но этого хватает.
Гермиона целует Беллатрикс, как всегда мягко. По-другому она не умеет, а Беллатрикс и не жалуется. Она любит быть с ней нежной. Не нужно притворяться сильной или грубой, а просто давать кому-то тепло. Вместо вечной боли, что за много лет она мастерски научилась доставлять людям. Ведь Беллатрикс помнит всех, каждого замученного или морального убитого ей.
А Гермиона дарит что-то новое, давно забытое трепетное чувство. Её неуверенные движения, гладкая тёплая кожа, те самые тёплые и большие карамельные глаза. Она другая, не похожая на всех девушек, что ей удалось встретить.
Они отстраняются друг от друга, а Гермиона утыкается в плечо Беллатрикс. Она пахла горько и будоражуще сосновым лесом. Грейнджер обняла её за талию, стискивая в объятиях. Прижимала к себе и молчала.
***
Гермиона стоит на крыльце, немного нервно переминаясь с ноги на ногу. Утренняя прохлада будит и колется, заставляя прятать руки под ткань. Грейнджер ждёт и терпит прохладу, когда наконец слышит шаги. А затем видит бегущую и радостную Джинни к ней навстречу.