Появился наш официант с двумя стаканами воды. Увидев Уильяма, у него буквально глаза вылезли из орбит.
— Как вы сегодня?
— Прекрасно, — ответила я, хотя тому было наплевать на то, что я скажу.
— Вообще-то… не могли бы вы принести нам пакет со льдом? — попросил Уильям.
Официант перевел взгляд на него.
— Конечно. Я сейчас вернусь.
Когда тот умчался прочь, я фыркнула.
— Наверное, ты все время это видишь, да?
— Чего, не понял?
— Как перед тобой заискивают и женщины, и мужчины.
Он улыбнулся.
— Будто у тебя такой проблемы нет, — заметил Уильям, чуть развернувшись ко мне. — Держу пари, что вокруг тебя куча людей, которые хотят прислуживать тебе, в клубе ты находишься или нет.
— Клуб — одно, а реальная жизнь — другое.
Уильям странно посмотрел на меня.
— А разве это не то же самое?
— Для меня — нет.
Вернулся официант с пакетом льда, обернутым в льняную салфетку. Уильям поблагодарил его и передал пакет мне. Когда официант понял, что это не для Уильяма, выражение его лица мгновенно изменилось. Вздохнув, он достал свой кожаный планшет.
— Так что вам, ребята, принести этим прекрасным утром?
— Мне «Мимозу» и блинчики с клубникой, — сказала я.
Уильям встретился со мной взглядом.
— Мне то же самое. И плюс еще омлет из двух взбитых яиц.
Официант кивнул.
— Я принесу напитки.
— Теперь, когда мы снова одни, хочу кое-что спросить.
— Давай.
— Как парень, играющий в футбол и владеющий трастовым фондом, попал в Тему?
Уильям сделал глоток воды и усмехнулся.
— Думаю, все началось с контроля. После того, как умерла мама, мне пришлось постоянно держать себя в руках, включая эмоции. И чем старше я становился, тем больше ответственности на меня валилось. И мне захотелось отпустить все это, хотя бы на короткий промежуток времени.
— М-м-м-м… ты просто классический случай золотого мальчика, которому нужно передать контроль и просто отпустить все.
— Звучит так, словно ты во мне разочаровалась.
— Думаю, я надеялась на более пикантную историю, типа той, в которой тебя шлепала няня, — рассмеялась я
На лице Уильяма появилась гримаса.
— Моей няне было шестьдесят.
— Так может у тебя фетиш на бабушек?
— Черт, нет.
— Каким был твой опыт в БДСМ?
— Мне было девятнадцать, и я начал встречаться с девушкой, у которой были задатки Госпожи. Ей нравилось связывать и шлепать меня, и говорить, что я должен с ней делать. А потом я начал от этого заводиться, будто понял, что упускал до этого. Мы пошли в клуб, как бы в шутку, но это нам обоим открыло глаза на этот мир. Прежде чем расстаться, мы были вместе еще несколько лет. После этого я встречал своих будущих девушек только в клубе.
— Девушек? Звучит так, будто для тебя это все игрушки.
Уильям фыркнул.
— Нет, Софи, это не игрушки. Я могу пересчитать своих Домин по пальцам одной руки.
— Так что, только пятеро?
— Можешь называть меня «Мистер Моногамный».
— О, ну понятно. — От того, что он настроен на моногамию и отношения в целом, я почувствовала облегчение. — Я что, назначена номером Шесть?
Лицо Уильяма стало застенчивым.
— Я считаю только тех, с кем у меня был реальный секс.
— О, так у нас снова эта неприятная тема про проникновение, да?
Он улыбнулся.
— Именно. И теперь твоя очередь. Как ты начала вести такой образ жизни?
— А я его и не веду. — Он нахмурился, и я продолжила. — Я имею в виду, что не живу лайфстайл. Я работаю Госпожой, но в жизни — я не Домина.
— Ты никогда не практиковала БДСМ вне клуба «1740»?
Я покачала головой.
— Неа.
В глазах Уильяма вспыхнули и смятение, и разочарование.
— Ты просто профессиональная Госпожа?
— Да, последние пять лет. Вчера был мой последний рабочий день.
— Не могу в это поверить, — нахмурился Уильям. — Думаю, я должен был догадаться об этом, когда ты сказала, что не позволяешь сабам доставлять себе удовольствие. Я просто предположил, что ты как…
— Калла? — Он кивнул. — Только не говори мне, что чувствуешь себя ущемленным, когда проводишь время с кем-то, кто не живет в лайфстайл.
— Нет. Дело не в этом.
— Тогда в чем?
Официант вернулся и принес наши напитки. Уильям сделал такой большой глоток своей «Мимозы», что почти осушил бокал. Я продолжила смотреть на него с ожиданием, и он вздохнул.
— Я живу в лайфстайл уже тринадцать лет, и с тех пор у меня не было отношений без составляющей Д/с. Я больше не уверен, что представляю, как выглядят нормальные отношения.
— Ох.
Когда я поняла, на что он намекает, то уставилась на свои колени. Мои чувства к нему были полным беспорядком, и просто не знала, что сказать.
— Хм, мои откровения заставили обычно болтливую Домину потерять дар речи?
Оторвав взгляд от своих рук, я взглянула на него.
— Извини, но ты немного застал меня врасплох. Весь этот день выбил меня из колеи… но ты больше всего.
— Я?
— Конечно, ты. Я никогда не позволяла себе ничего подобного с другим сабмиссивом. То, как ты меня трогал, было самым потрясающим сексуальным опытом в моей жизни. И физически я бы могла, конечно, от тебя уйти. Но эмоционально…
— Так ты тоже это почувствовала?
— И да, и нет. Возможно. — Я потерла лоб. — Не знаю, что почувствовала, но я чертовски растеряна. Последние пару лет у меня вообще не было отношений, и тем более, во время сессий.
Уильям скрестил руки на груди.
— Как-то тяжело поверить, что такая красивая и сексуальная женщина не имела серьезных отношений хренову тучу времени.
— Ну, каков льстец, — поддразнила я.
— Хороший саб всегда делает Госпоже комплименты, — низким голосом продекламировал Уильям.
— И ты строго следуешь правилам, когда они соответствуют цели. Скажи, ты был бойскаутом?
Он рассмеялся.
— Нет, Всезнайка, не был. И я не делаю ложных комплиментов. Я действительно имел в виду все, что сказал.
Потом принесли наши блинчики, и я счастливо занялась едой, чтобы избежать дальнейших разговоров об отношениях. К несчастью, Уильям был настроен решительно.
— Чисто из любопытства, о каком количестве времени мы говорим, и как долго у тебя не было отношений?
Я ткнула ножом в пухлую клубнику. Подсчитывать не было нужды — дата четко засела у меня в голове.
— Три года пять месяцев и десять дней.
Губы Уильяма сложились в веселую улыбку.
— Хмм… Наверное, ты сильно обожглась, если помнишь дату так четко.
Я провела подушечкой пальца по краю бокала с шампанским.
— Некоторые вещи невозможно забыть.
Закрыв глаза, я попыталась отогнать голос, эхом звучащий в моем разуме: «Боже, Софи, ты делаешь для своего отца абсолютно все. Скоро он умрет, а ты с чем останешься? Все сама и сама».
— Мне жаль, что я поднял столь болезненную тему, Софи.
Открыв глаза, я увидела раскаяние на лице Уильяма. Его искренние слова и тон, которым это было сказано, наконец, пробили мою эмоциональную броню. В тот момент я могла сделать многое — отшутиться, сменить тему, придумать историю про бывшего, который мне изменил. Но опасная смесь беспокойства за меня и сострадания в глазах Уильяма разрушила все бастионы. Кроме того, он понимал, что такое горе и то, что близость потери меняло все. Его реакция была… настоящей.
— Три года пять месяцев и десять дней назад моему отцу поставили диагноз «митоническая дистрофия», это форма мышечной дистрофии, предполагающая жизнь в инвалидном кресле. Парень, или лучше сказать, ублюдок, с которым я тогда встречалась, сказал, что я недостаточно уделяю ему времени и порвал со мной. Тогда я поклялась, что отец будет самым важным человеком в моей жизни, и ни один эгоистичный засранец этого не изменит.
— Мне жаль твоего отца.
— Спасибо, — прошептала я, пытаясь сдержать эмоции.
Черт, не было ничего хуже, чем потерять самообладание в кафе полном людей, а тем более стать такой уязвимой перед Уильямом.