Я сдвинула бедра и между ног откликнулось.
— Больновато. Но это приятная боль.
— У тебя почти не было прелюдии. Нужно было позволить мне помочь, я бы сделал так, чтобы тебе было легче.
— Все хорошо, клянусь.
Блин, это было чертовски лучше, чем просто хорошо. Это было судьбоносно, потрясающе, ошеломляюще.
— Ни за что в мире мне не хотелось бы сделать тебе больно, клянусь.
— Знаю. И, как ни странно, боль мне понравилась. Может, ты делаешь из меня мазохистку? Как думаешь, может я — свитч?
Уильям откинулся назад, смеясь:
— Если ты будешь моей Доминой, тебе придется быть садисткой, а не мазохисткой.
— Ну, я могла бы возбудиться, связывая и шлепая тебя, но никогда не смогла бы сделать тебе больно по-настоящему.
— Мне хотелось бы остаться так, но мне нужно в туалет. Развяжешь меня?
— Думаешь, смог бы пописать прямо так?
В его взгляде появилось выражение «только не это, черт возьми!».
— Если так пожелает Госпожа.
— И вот поэтому я не поддерживаю постоянных отношений Д/с с сабами. Зачем вообще кому-то хотеть, чтобы его заставляли писать со связанными руками?
— Людям нравится разное. Некоторые любят, когда каждый аспект их жизни находится под контролем.
Я закатила глаза и выбралась из его объятий.
— Это напомнило мне сцену из фильма «Поездка в Америку», где Эдди Мерфи смеялся над своей невестой, когда та начала лаять, как собака, и прыгать на одной ноге по его приказу.
— Нравится Эдди Мерфи? — рассмеялся Уильям.
— Обожаю его, — ответила я, развязывая ему руки.
— И я. «Поездка в Америку» — один из моих самых любимых фильмов.
Я улыбнулась.
— А Рэнди Уотсон и группа «Сексуальный Шоколад»?
— Мне больше нравится Арсенио Холл, исполняющий роль преподобного Брауна.
— О, да! Он там шикарен! — Я растерла руки Уильяма, чтобы восстановить кровообращение.
— Спасибо, Госпожа.
— Всегда пожалуйста.
После всего, что случилось, никогда бы не подумала, что Уильям скромный, но, встав с кровати, тот наклонился, чтобы надеть шорты. Это движение — было в нем что-то такое, что говорило о завершении всего. Хотя я знала, что мы говорили о целой ночи, меня почему-то охватило волнение, словно наше время закончилось. А это не то, чего мне хотелось.
— Нет, — внезапно сказала я.
Уильям перевел взгляд на меня.
— Нет — что?
— Не надевай их. Я хочу, чтобы ты оставался голым.
— Но я…
— Ты решил ослушаться Госпожу?
В его глазах промелькнули возбуждение и удовольствие.
— Нет.
— Хорошо.
Сложив шорты, Уильям положил их на тумбочку и направился в ванную. А когда вернулся, то выглядел так, словно ему совсем не хотелось, чтобы я уже ушла.
— Что моя Госпожа пожелает сейчас?
Я откинулась на мягкие подушки.
— Найди для нее что-то восхитительно-грешное, чтобы съесть.
— А «восхитительно-грешное» — это какое?
Я постучала кончиком пальца по щеке:
— Что-то с кучей калорий и углеводов.
Уильям улыбнулся.
— Это я могу.
Прежде чем присоединиться ко мне в постели, он подошел к столу и взял меню для обслуживания номеров, потом раскрыл его, чтобы мы могли посмотреть вместе.
— Хм-м-м… а не заказать ли мне чизбургер?
— А как насчет стейка с картофельным пюре и овощами на пару?
Я вырвала меню из его рук и ударила по бедру.
— Ты зачем предлагаешь мне здоровую пищу, когда я специально просила что-то вредное?
— Я подумал, что Вам нужен белок, — рассмеялся Уильям, — чтобы восстановить силы на будущее.
— Ты очень заботлив, но я обещаю не отставать.
Он подался ближе, и наши губы почти соприкоснулись. На мгновение наше дыхание слилось — в танце, в котором ты принимаешь и отдаешь одновременно.
— Вы не представляете, насколько я вынослив.
— А ты не думаешь, что можешь использовать свою выносливость только тогда, когда я тебе скажу? — придвинулась еще ближе я.
В ожидании поцелуя он закрыл глаза, а я зажала его полную нижнюю губу зубами и прикусила. Сильно.
Его стон, полный наслаждения и боли, прошел сквозь меня, посылая дрожь желания по всему телу. Если мы продолжим в том же духе, то в воскресение я не смогу ходить, и совсем не из-за лодыжки.
— Мне чизбургер и жареную картошку. — Когда Уильям потянулся за телефоном, я добавила: — И чизкейк на десерт.
— Да, Мэм.
Сделав заказ, он снова лег рядом. Прежде чем повисло неловкое молчание, Уильям взял пульт и включил телевизор. Когда он остановился на ESPN (примеч.: ESPN (Entertainment and Sports Programming Network) — американский кабельный спортивный телевизионный канал), я застонала и закрыла глаза ладонями.
— Серьезно?
— Я так понимаю, ты не фанат спорта.
— Нет, совершенно. Я была вынуждена смотреть футбол только потому, что его любит брат.
Без лишних слов Уильям сменил канал. Убрав руки от лица, я с любопытством посмотрела на него.
— Что, даже доводов не приведешь?
— Ты сказала, что тебе не нравится, и я переключил.
Я выпрямилась.
— А что, если бы я сказала, что хочу смотреть только Lifetime (примеч.: Lifetime Television — американский кабельный телеканал, специализирующийся на фильмах, комедиях и драмах, где главные роли играют исключительно женщины)?
— Тогда мы бы смотрели его.
— Из-за отношений Д/с.
— Да.
— Ого. Я думаю, мне уже начинает нравиться.
— Мне бы этого хотелось, — серьезно сказал Уильям.
В дверь громко постучали, и раздалось приглушенное:
— Обслуживание в номерах.
Поднявшись, Уильям снова потянулся за шортами.
— Ты что делаешь?
Он бросил на меня озадаченный взгляд через плечо.
— М-м-м… надеваю шорты.
— Но я сказала тебе оставаться голым.
Повернувшись, Уильям уставился на меня так, будто я сошла с ума.
— Ты серьезно хочешь, чтобы я открыл дверь с торчащим членом?
— Да.
— Это унижение и табу, — возразил он.
Я пожала плечами.
— А еще приказ твоей Хозяйки. Это значит, либо ты подчиняешься, либо говоришь стоп-слово, и мы больше не играем и просто ужинаем.
На его лице отразилась внутренняя борьба. В дверь постучали еще раз. Я скрестила руки на прикрытой простыней груди и сказала:
— Выбирай.
Распрямив широкие плечи, он направился к двери, и пока Уильям шел, для меня открылся просто фантастический вид на его задницу. У входа он отомкнул замок, на мгновение застыл, но затем открыл. К нашему общему удивлению доставщиком оказался не мужчина — это была молоденькая девушка.
При виде Уильяма ее глаза удивленно расширились. Она окинула его взглядом сверху вниз, задержавшись на члене, но я не могла ее винить. Затем слегка встряхнула головой, будто придя в себя.
— Об-бслуживание н-номеров, — заикаясь повторила она.
— Входите, — произнес Уильям и отступил в сторону.
Несколько раз моргнув, она толкнула тележку на колесиках, но та ударилась о дверную раму. Мне пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться от того, как подействовал на нее вид обнаженного Уильяма. После повторной попытки, девушке удалось вкатить тележку внутрь. Она докатила ее до кровати, а потом бросила взгляд на меня и покраснела.
— М-м-м… вам оставить все здесь?
Я послала ей свою самую ослепительную улыбку.
— Да, здесь будет замечательно.
Она быстро повернулась спиной и начала накрывать на стол.
— Не нужно, — остановила ее я, и она вопросительно взглянула на меня через плечо. — Он будет кормить меня в постели. Не так ли, раб? — И перевела взгляд на Уильяма.
— Да, Хозяйка, — опустил голову он.
— Хорошо. Не хотелось бы, чтобы мне снова пришлось тебя отшлепать.
Пока мы с Уильямом обменивались любезностями, девушка застыла с крышкой в руке. Казалось, она обдумывала, а не сбежать ли ей из комнаты.
— Принеси мне счет, раб, чтобы я могла его подписать. И оставь молодой леди щедрые чаевые.
Кивнув, Уильям прошел через комнату, взял с сервировочного столика черный кожаный планшет со счетом и передал мне, чтобы я его подписала.