Словом, это было классическое воплощение легенды о зеркале-в-которое-нельзя-смотреть, её оскольчатые отображения даже до развлекательной литературы вроде Гарри Поттера давно добрались. Краешек основанных на реальных событиях историй об исполнителях желаний прилагался.
В отблесках сущностей зеркал на кромках роговиц ворон.
В играх света на границе раздела оконных стёкол и ветров.
В тихом блеске крошечных кристаллов стен домов и городских дорог.
В мягком звоне капель влаги на листве, отражающих солнце.
Мастер поверженных Слуг, с вырванным из тела, вытащенным наружу, с целыми сосудами, сердцем, лежала на алтаре, свесив выпрямленные руки и согнутые в коленях ноги, скованные затвердевшей жижей, коей истекала их хозяйка.
Изо всех отверстий, включая физиологические, уж простите мой нефранцузский.
Медленно, напоказ, заставляя мою сущность части Истории, трепетать, вместе с багрово-чернеющей Луной, в небе загоралось новое солнце. И одновременно, открывался срез трубы, на четверть заполненной…
Легенда писалась прямо в нашем Здесь и Сейчас, чтобы быть закреплённой Вовек и Везде.
В небе, медленно затягивающимся протаивающими сквозь чистый ранее небосвод тучами, прогрохотал первый гром.
И в нём ли, или в словах сбросившего маски существа с золотыми доспехами и волосами, алыми метками и глазами, и мраморно-нефритовой из-за Связи с Благородством, кожей, звучало ожидающее:
- Сваран.
Глава о близости к финалу, битве и чём-то важном
Дежавю в отношении происходящего было ожидаемым ощущением.
Снова лес, горный склон. Снова прыгать по мимолётно-проявившейся Связи двух частиц. Состав участников в чём-то сходный.
Наверное, именно поэтому мы пошли пешком, не торопясь, вслушиваясь в ревербирующе-грохочущий с теряющего ясность неба, гром. Мы – это я и Тисэ. Илия ехала на закорках у меня, благо весила меньше, чем крепко набитый рюкзак из тех, что пафосно называют “тактическими” (ах, как “опопсело” это слово!).
Погода, в целом, шептала что-то угрожающее, нагнетая драмы.
Воздух нагнетался духотой, сушащей горло и губы.
Может показаться странным, что мы потащили Илиясвиль фон Айнцберн с собой, однако без нас, в рефлекторном режиме контролирующих происходящие в ограниченном пространстве действия и тянущих за нити, стабилизируя реальность, это было бы довольно идиотским способом убийства. Более того, тратой дражайшего результата наших усилий, по уму требующему, к тому же, изучения, для понимания, как и что мы сотворили. Для последующего низведения “почти Чуда” до добротной ремесленной поделки, если не мелкосерийного производства, как водиться.
Впрочем, петля нашего пути длилась всего пятнадцать минут – до дома, заселённого, строго говоря, нежитью. Парой стариков на внешнем управлении. Корсаковский синдром, болезнь Альцгеймера – штуки мерзкие, но полезные. Не приходиться рисковать надломом рассудка из-за сделок с собственными моральными нормами. Внезапная ремиссия и скорая свадьба двух людей на государственном попечении, в духе демографических тенденций развитой страны оставшихся без родственников – разве это не чудесно? Право слово, обыватель – это существо, которое можно заменить андроидом с пакетом инструкций объемом меньше пяти гигабайт. Шанс провала, и так невеликий, с успехом прикрывался справками.
Лоли-волшебница (честное слово, кто-кто, а Илиясвиль фон Айнцберн вполне удовлетворяет критериям отбора для съёмок в фильме по мотивам какой-нибудь хентай-додзинси) была оставлена спящей в центре очередной фигуры из пересекающихся линий, одновременно запускающей циклический Процесс и цепляющий необходимые Связи.
Воистину, если тауматурги дёргают Мир за ниточки, то ритуалисты выстраивают цепочки из рушащихся костяшек домино.
Словом, мы шли, шли, и в итоге пришли. Даже успели по дороге зайти в кафе, попить немного чая ( Тисэ – кофе) с пирожными. Быстрые углеводы.
Кафе – можно найти в этом факте некую иронию – было то самое, в котором почти десять лет назад, мы впервые говорили с Кирицугу Эмия, одним из выживших после купания в ментальных фекалиях всея Человечества. Теперь один из них отправлен на консультацию с руководством, другой в бегах, а третий ждёт.
Четвёртая точка пересечения лей-линий, точнее, образованного их взаиморасположения, повышенной концентрации природной энергии планеты. Гора, впитавшая эту энергию, будто аккумулятор. Храм на горе, опять же. Намоленное, не побоюсь этого слова, место.
Пора.
Что странно, именно сейчас, когда я поднимаюсь по ступеням каменной лестницы, уходящей к вершине сопки и синтоистскому храму без малейших следов божественного влияния, на меня снисходит что-то вроде умиротворения.