Немного успокоившись, я взглянула на ручные часы и облегчённо вздохнула – всего лишь шесть утра и у меня есть время побыть наедине с самой собой. Тихо натягиваю куртку и ботинки, и неслышно выныриваю из квартиры, закрывая дверь запасным ключом.
На улице свежо и пустынно. Робкий рассвет ещё только начал раскрашивать тёмное небо в светлые тона. Выходной. Нечего и бояться, что встречу кого-то. Все спят – кто-то в одиночестве, кто-то с плюшевым медведем, а кто-то в объятиях любимого человека.
Сунув руки в карманы брюк, я медленно побрела по тротуару. Пара машин обогнала меня и тут же скрылась за поворотом, да одинокая собака несколько метров семенила рядом, но вскоре заскучав, куда-то убежала.
Я дошла до парка и устало присела на одну из скамеек, поджав под себя ноги. Сегодня последний день. Шоу заканчивается, телевизионщики уезжают, и Рен возвращается в Сеул к своей привычной звёздной жизни. Мы больше никогда не увидимся и всё, что останется на память о нём – куча фотографий на флешке и чёрная дыра в груди. Ведь я зарекалась себе, что не пущу его в сердце. Клялась, сопротивлялась, билась до последнего, но в итоге сдалась, выбросив белый флаг. Он победил меня. Взял хрупкими пальчиками моё ещё не до конца зажившее сердце и с милой улыбкой бросил на землю, тут же растоптав. Больно…
Я вернулась домой почти в восемь. Рен всё так же дрых, скинув на пол мой любимый плед. Не простив такого кощунства, я сердито дёрнула его за ноги и бесцеремонно пихнула в бок. Блондинчик тут же очнулся и растерянно захлопал ресницами.
- Нуна! Что ты делаешь?! – капризно захныкал он, отбрасывая мои руки.
- Вставай, ленивая задница! – не унималась я, дёргая парня за волосы.
- Вот, чёрт! Когда уже всё это закончится! – простонал Рен, обречённо вставая с дивана.
- Сегодня, – мило улыбнулась я, спокойно посмотрев ему в глаза.
- Ты рада, что от меня избавишься? – расплылся блондин в ответной улыбке.
- Конечно! – тут же согласилась я, пожав плечами. – Ты даже не представляешь, сколько от тебя неудобств!
Фыркнув, братец закрылся в ванной и вскоре квартиру наполнил тихий плеск воды. Я взяла подушку, на которой он спал, и крепко прижала к себе, уткнувшись в неё носом. Ткань пахла Реном и надёжно заглушала вновь подступившие к горлу рыдания. Нет, Эми, это никуда не годится! Да, ты уже проиграла. Но сделай это хотя бы красиво…
В двери повернулся ключ и мой дом по привычке наполнился шумными голосами и странными людьми с камерами. Режиссёр, как обычно, перевернул мой холодильник и зашёл в комнату с сосиской в руке.
- У тебя есть кетчуп? – деловито поинтересовался он, уже съев больше половины.
- Нет, – пробормотала я, потерев лоб.
- Ну, и ладно, – отмахнулся он, присев рядом со мной. – Где Рен?
- В душе.
- Отлично! Тогда сейчас снимем финальную сцену прощания. Так что иди почисти лук или вспомни какую-нибудь душещипательную историю – слёзы тебе сегодня понадобятся! – оскалился режиссёр.
Завтракали мы в полном молчании. Съёмочная группа в это время таскала вещи в припаркованный у подъезда микроавтобус, а оставшийся с нами оператор деловито протирал камеру. Я изредка поднимала взгляд и смотрела на Рена – он невозмутимо поглощал яичницу, закрывшись от меня длинной чёлкой. Худые плечи, обтянутые серой футболкой, были уныло опущены, и изредка парень вздыхал, то и дело подсыпая соль в тарелку.
- Не вкусно? – робко поинтересовалась я, до боли сжав вилку.
- Вкусно, – пробормотал Рен, так и не подняв взгляд.
А потом он начал собирать вещи. Поставил посреди комнаты чемодан, с которым приехал, и аккуратно складывал в него одежду. Чтобы не мешаться, я осталась на кухне и включила ноутбук. Дрожащими пальцами вставила флешку и молча скопировала фотографии на диск, даже не открыв папку – тогда бы я, наверное, не выдержала.
Когда я вернулась, Рен уже собрался и расчёсывал перед зеркалом волосы. Аккуратно нарисовав карандашом чёрные линии у глаз, он довольно осмотрел отражение и повернулся ко мне.
- Нуна, пойдём вниз? – взмахнул он ресницами, и я обречённо кивнула в ответ.
Возле дома царило всеобщее оживление и суета. Горожане, резко захотевшие стать звёздами экрана, сейчас толпились у подъезда и скандировали имя моего братца. Рен же категорически отказывался выходить, упрямо усевшись на ступеньки. Я стояла на площадке и была рада провести с ним ещё несколько минут, пока телевизионщики отгоняли толпу на безопасное расстояние.
Зашедший в подъезд режиссёр протянул Рену мобильник и ободряюще похлопал по плечу.
- Теперь ты возвращаешься к привычной жизни. Вы оба хорошо потрудились! – улыбнувшись нам, мужчина вновь скрылся на улице, а блондинчик, всё ещё сомневаясь, вертел в руках телефон.
Наконец, он включил мобильник, тут же разорвавшийся писком от пришедших сообщений. Устало простонав, Рен принялся их читать, но вскоре фыркнул и убрал телефон в карман.
- По тебе скучали, – улыбнулась я, привлекая его внимание.
- Я хочу, чтобы скучали не по Рену-айдолу, а по Рену-человеку, – сухо ответил парень и отвернулся.
Мобильник вновь зазвонил и блондину пришлось вытащить его из кармана.
- Да, менеджер, – бодро ответил он, дежурно улыбнувшись, словно на том конце провода могли это увидеть. – Да, я буду в Сеуле через пару часов... Вечером концерт?.. Конечно, я буду выступать!.. До встречи.
Как вечером концерт? Они и вправду решили украсть у меня половину дня? Воскресенье же ещё не кончилось!
- Ребята, на выход! – раздался с улицы голос оператора и я обессилено поплелась вниз.
Рен шагал следом за мной, волоча за собой чемодан. Мы вышли на улицу и тут же попали под объективы камер. Мельком осмотревшись, я заметила, что горожан и вправду прогнали, но часть телевизионщиков всё же держала оборону, выстроившись в ряд вокруг двора. На крыльце подъезда, кроме нас с Реном, остались лишь режиссёр и два оператора.
- Ну, что вы встали? Прощайтесь! – приказал мужчина, поспешно выбегая из кадра.
Я стояла не двигаясь, опустив плечи и спрятав лицо под чёлкой. Грызла до крови губы и всеми силами держала слёзы, вплотную подошедшие к горлу. Рен осторожно поставил чемодан и картинно сложил руки на груди.
- Нуна, ты будешь по мне скучать? – мило улыбнулся он, заставляя меня поднять голову.
Я вздрогнула – в его глазах выросла привычная корка льда, которая растаяла лишь на одну неделю, а сейчас вернула прежнюю крепость. Кажется, я не выдержала, и по щеке скатилась пара слезинок. Рен недоумённо выгнул бровь и, если бы не направленные на нас камеры, точно ядовито хмыкнул.
- Конечно, – кивнула я, вытерев лицо рукавом куртки. – Я буду волноваться, так что будь осторожнее в Сеуле. Ты, хоть и взрослый, но для меня навсегда останешься маленьким братиком.
Кто бы знал, с каким трудом мне дались эти слова. А Рен, раздражённо скрипнув зубами, быстро схватил чемодан и покатил его к машине.
- С меня достаточно этого шоу! Возвращаемся в Сеул! – прошипел он, садясь в салон и захлопывая за собой дверцу.
Я смутно помню, как ко мне подскочил оператор с просьбой ответить на вопрос, смогли ли мы привязаться друг к другу. Я не ответила, закрыв лицо руками. Режиссёр похлопал меня по спине, после чего я услышала удаляющиеся шаги. Встрепенувшиеся телевизионщики, обрадованные завершением съёмок, поспешно уселись в микроавтобус и я услышала шорох шин по асфальту.
Когда я отняла руки от лица, то поняла, что осталась в одиночестве. Ветер равнодушно гонял по тротуару обрывки газет, а огромный кот лениво перебегал дорогу. Я устало опустилась на крыльцо и прижала колени к груди. Даже воздух в этот час был пропитан разлукой…
====== Неделю спустя ======
В мою жизнь вернулась привычная тишина и одиночество. Недавно уютная квартира превратилась в унылую тюрьму, в которую я сама себя заточила. Прошла уже почти неделя с отъезда Рена, а я так и не вышла на улицу, напрочь потеряв счёт времени.