Выбрать главу

— Да.

После некоторого молчания Тан Кэ сказала:

— Говорят… на бульваре…

Она не договорила, но Сяо Фын-ин, видимо, сразу повяла, о чём идёт речь. Тень растерянности и смущения пробежала по её лицу. Однако, быстро оправившись, франтиха с наигранной небрежностью сказала:

— Ах, вы об этом…

Го Лин испуганно взмахнула густыми ресницами и приблизила руку ко рту, словно желая удержать собственные слова.

— Говорят… там… двенадцать переносных виселиц, — проронила она едва слышно.

— И на каждой уже не двое, а четверо наших, — сказала У Дэ.

Го Лин испуганно вскинулась:

— Тётя У Дэ!

— Тётя! — вторя ей, так же испуганно воскликнула и Тан Кэ.

— Ну что, что? — Глубоко сидящие глаза У Дэ сверкнули.

— Его превосходительство Янь Ши-фан поступил так, как рекомендовал ему советник господин Баркли, — сказала Сяо Фын-ин.

— Замолчишь ли ты?! — крикнула У Дэ. Сквозь зубы, как только могла презрительно, она процедила: — Госпожа Стелла…

Го Лин испуганно всплеснула пухлыми руками.

— Уведи отсюда тётю Дэ, — шепнула ей Тан Кэ.

Го Лин взяла старую женщину за локоть и потянула прочь. Но кухарка гневно высвободилась:

— Оставь, я скажу ей всё, что думаю о ней!

— Тётя У Дэ, прошу вас, довольно! — строго сказала Тан Кэ и властно вывела кухарку.

Губы Сяо Фын-ин нервно дёргались. Она вынула сигарету. Несколько раз щёлкнула новенькой зажигалкой. Пламя в её вздрагивающих пальцах колыхалось и не попадало на кончик сигареты. Не обращая внимания на пристально следящую за нею Го Лин, она отодвинула стеклянную дверь холла и, войдя туда, с размаху бросилась в кресло. Го Лин стояла на пороге, в её глазах были страх и страдание. Она хотела что-то сказать и не решалась. Вошедшая Ма нарушила молчание. Она спросила Сяо Фын-ин:

— Что вам угодно?

— У меня есть дело к вам.

— Ко мне? — удивилась Ма.

Сяо Фын-ин движением головы велела Го Лин уйти и сказала Ма:

— Я буду здесь жить.

Ма воскликнула:

— Я не хотела бы этому верить!

— Теперь я главный секретарь его превосходительства Янь Ши-фана, — заявила Сяо и постаралась изобразить на лице важность.

От изумления Ма могла только издать односложное:

— О-о!

Между тем Сяо продолжала так же важно:

— Кажется, госпожа Мария хотела, чтобы его превосходительство советник Баркли тоже оказал честь этому дому своим пребыванием под его кровлей? Сегодня он будет здесь.

— Баркли будет здесь? — тихо проговорила Ма и на минуту задумалась. — Хорошо… Я все приготовлю…

— Прошу вас не думать, будто уговорить его было так легко, — улыбнувшись, сказала Сяо Фын-ин. — Мы обязаны этим его превосходительству генералу Янь Ши-фану, другу моему и господина Баркли… Вы меня понимаете?.. Значит, ждите нас вечером…

С этими словами Сяо Фын-ин вышла, уселась в свой жёлтый шарабанчик и, подобрав вожжи, погнала лошадку.

3

Когда У Вэй, затворив ворота, повернул к дому, Ma быстро прошла в гараж.

— Приготовься, — сказала она, — сегодня здесь будут Баркли и Янь Ши-фан.

— Вот что!.. Ну что же, я готов. А ты? — Он испытующе посмотрел ей в глаза.

Она опустила взгляд.

— Ещё немного, и… я не выдержу, — едва слышно ответила она.

— Стыдно так говорить, — спокойно, но очень внушительно сказал У Вэй.

— Раньше моё положение было, пожалуй, опаснее, но на душе у меня было легко. А с тех пор как ты распустил слух, будто я связана с чанкайшистской полицией, мне стыдно смотреть людям в глаза. Гоминдановцы у всех на глазах так подчёркивают своё доверие ко мне, словно я действительно стала изменницей. Даже наши девушки и твоя мать подозревают меня.

— Ты же знаешь, что это было необходимо. Иначе чанкайшисты ни за что не доверили бы тебе миссию. Но я-то ведь знаю, что ты остаёшься верной нашему делу.

— Это так страшно, так страшно… когда тебя все презирают, все считают изменницей…

Он ласково погладил её по голове.

— Прошу тебя, успокойся.

Она закрыла глаза, и на лице её отразилось утомление, вокруг рта легла горькая складка.

— Если бы не ты, — тихо произнесла она, — у меня не хватило бы сил.

— Все будет хорошо.

— Да… Лишь бы нам быть вместе… Но… твоя мать… Она ненавидит меня.

— Когда можно будет, я объясню ей все. Она поймёт…

— Но пока она ненавидит меня с каждым днём все сильнее. Впрочем… так и должно быть. Меня все ненавидят, все, все!

— Все?.. Нет, только те, кто не знает твоей истинной роли. А кто её знает, тот понимает, как трудно честному бойцу разыгрывать предателя.

Ма повела плечами, словно от холода, хотя на улице стояла жара.

— Постоянно чудится, будто кто-то меня выслеживает. И свои и враги — все меня подкарауливают. Не знаю, откуда мне ждать пули: от людей Янь Ши-фана или от своих партизан?.. Иногда бывает так страшно…

— Бедная моя! — проговорил У Вэй. Он подвёл её к скамеечке у ворот гаража и, заботливо усадив, сам сел рядом.

Она молчала. В саду было тихо. Птицы прятались в листву от лучей поднимающегося солнца. Надвигался жаркий день. Аромат роз висел неподвижный и душный. Ма долго молча смотрела на расстилавшийся перед нею ковёр цветов. Улыбнулась:

— Когда я смотрю на это, мне хочется верить, что все… все будет хорошо.

— Разве можно в этом сомневаться? — сказал У Вэй. — Подумай только: ведь Народно-освободительная армия очистила от врага уже почти всю страну. Ещё одно усилие — и весь Китай будет свободен. Помнишь, как сказал наш Мао…

— Да, да, помню! — просветлев, воскликнула Ма. — Я тоже вижу его, этот прекрасный корабль свободы. И что бы ни случилось, какую бы тяжёлую обязанность ни наложил на меня народ, я буду гордиться тем, что капелька и моей силы двигала этот корабль великой победы.