Гелена Крижанова-Бриндзова
Связной
Перевел со словацкого Ю. В. Пресняков
Эта книга издается к 30-летию Словацкого национального восстания.
Повесть «Связной» известной современной писательницы Гелены Крижановой-Бриндзовой расскажет вам, дорогие ребята, о недавнем героическом и трудном прошлом словацкого народа.
Время действия повести осень 1944 — весна 1945 года. Только что отгремели бои Словацкого восстания, в котором участвовал весь народ. Под давлением немцев партизанские бригады временно вынуждены отступить в горы, но сопротивление продолжается и растет. Последние дни доживает марионеточное правительство Тисо, пять лет продержавшееся у власти при помощи немецких штыков.
Крижанова-Бриндзова правдиво рассказывает о жизни словацкой деревни Лабудова в это неспокойное время.
Милан Гривка и Сила Шкаляр — обыкновенные деревенские мальчишки. Так же как и большинство их односельчан, они сочувствуют партизанам и помогают им в их борьбе. Милан мечтает о головокружительных подвигах и приключениях; он огорчается, что на его долю выпадают только простые поручения. Он и сам не догадывается, какую неоценимую помощь он оказывал партизанам в качестве их связного — «почтарика».
Без громких фраз, искренне и правдиво рассказывает эта книга об исторически важном периоде в жизни словацкого народа: от начала национального восстания до освобождения Словакии Советской Армией.
1
Цок, цок, цок… — мелькают мальчишечьи ноги в черных башмаках со стертыми деревянными подметками.
Шлеп, шлеп, шлеп… Жидкая осенняя грязь так и брызжет во все стороны. Дорога, окаймленная почерневшей от первых морозов крапивой и ржавыми лопухами, тянется, как грязная резиновая лента, и конца ей не видно. На дорогу навалилось темно-серое небо, сеется колючий, холодный дождик.
Маленькие ноги в черных башмаках шлепают по жидкой грязи, и нет конца дороге. Но Ми́лана [1] гонит вперед холодный безжалостный страх, и этот страх огромен.
Наконец-то станция! Вот она, красная будка железнодорожных весов. Теперь обогнуть ее, потом через двор на перрон и к дверям комнаты дежурного. Только бы на дежурстве был молодой!
Старого начальника станции Милан боится. Боится его нелюдимого взгляда, грозных седых усов, его ворчливого голоса.
Милан подбежал к двери, старательно обил грязь с башмаков. Потом осторожно, с опаской взялся за ручку.
Он заглянул в комнату, и сразу у него отлегло от сердца. За столом у телеграфного аппарата сидел молодой железнодорожник. Он взглянул на Милана поверх клубка лент, исписанных синими точками и тире, понимающе кивнул:
— Отец?
Милан не в силах был ответить. Теперь, когда ему не нужно было уже опасаться неприветливого начальника станции, с него свалился ужас, в груди растаял тяжелый колючий комок, горло отпустило, и он заплакал жалостно, тоненько, как смертельно испуганный зверек.
— Опять, значит, — сочувственно вздохнул дежурный, и в ответ Милан заплакал еще горше.
Он опустил голову, вытер глаза рукавом потертой куртки.
— Будьте так добры… — прошептал он.
Дежурный уже стоял у настенного телефона и крутил ручку.
— Это ты, Йожко? Пожалуйста, передай доктору Мокрому, чтобы сейчас же, как можно скорее ехал в Лабудову, к Яну Гривке. Он знает, не в первый раз… Да, да, срочно…
Телефон хрипел и потрескивал. На перроне, прямо над дверью комнаты дежурного, раздался пронзительный перезвон.
— Не плачь, Миланко, доктор скоро будет, — сказал дежурный, кладя трубку.
Но Милана в комнате не было. Он уже мчался по грязному месиву тротуара, низко надвинув на лоб шапку, чтобы не было видно заплаканных глаз.
У отца снова был один из этих приступов, которые так пугают Милана. Они ему даже снятся. Даже во сне он видит, как отец задыхается, рвет с груди рубашку, хватается за горло, багровеет и глядит вокруг себя такими испуганными, беспомощными глазами. Тут сердце у Милана начинает колотиться, он хочет закричать, позвать на помощь, но что-то сжимает ему горло, он вздрагивает и просыпается… Отец спит, в доме все тихо. Милан облегченно вздыхает: это был всего лишь сон. Но теперь ему уже не заснуть, он сворачивается под одеялом в клубок и долго плачет, неслышно, боясь разбудить остальных.
Когда у отца в самом деле начинается приступ, в доме поднимается суматоха. Отец стонет, задыхается, мать бегает по дому, ничего не видя от слез. Евка, маленькая сестра Милана, виснет у матери на юбке, путается под ногами. Милан и рад бы помочь, но не знает как. И он забивается в угол, всполошенными глазами глядит на отца и задыхается от горя. В горле царапает, под веками щиплет от слез. И давит на него какая-то странная тяжесть, шагу не дает ступить.