С Эрнестом он должен повидаться во что бы то ни стало. Но что бы такое ему придумать? Сказать, что станционный диспетчер послал его с уведомлением в Стругаровицы? Но уведомления носит старый Бачка, на этот счет у него есть уговор с начальником станции. За это Бачкина дочка ходит к жене начальника станции стирать. Сказать, что ему нужно нарезать лозняку? Но кто же ходит резать лозняк впотьмах? Любой дурак сообразит, что он просто врет без зазрения совести.
Бедняга Эрнест! Что-то он подумает, не застав его на месте? Кто предупредит его, что немцы пришли и ему нельзя в деревню?
Милан уже трижды виделся с Эрнестом. Они встречались за поворотом дороги. Эрнест дожидался его в кустарнике, и первым его вопросом всегда было: «Немцы не пришли?»
«Нет, можешь идти смело», — всякий раз отвечал Милан, радуясь, что несет ему добрую весть.
Потом они шли в деревню. До мостика можно было идти рядом. Эрнест расспрашивал о домашних, о деревенских новостях, о жандармах и о всякой прочей всячине. За мостиком Эрнест заходил в вербняк и ждал, когда Милан дойдет до первых домов и свистнет.
Если Милан свистнет один раз, значит, путь свободен, никого нет. Свистнет два раза — осторожно, я что-то вижу. Дождавшись, когда подозрительная тень исчезнет, Милан свистел еще раз и шел домой. Вскоре вслед за ним приходил и Эрнест. Он умывался, ужинал, туго набивал рюкзак и уходил тем же путем. И опять Милан шел впереди него.
— Милан, Милан… — послышался с улицы голос Силы.
Милан выбежал во двор.
— Чего?
— Я зайца поймал в кукурузе. Самку. Попала головой в петлю, но не задушилась. Хочешь, покажу? Пойдем!
Кто же не захочет поглядеть на живого зайца, тем более если это самка, которая, как известно, может давать приплод даже в неволе!
Милан охотно пошел с Силой. Оставаться дома ему совсем не хотелось.
— У нас немцы, — сказал он Силе. — У вас тоже?
— У нас нет. Только у Грофиков. Там их штук двадцать. Офицеры в горнице, солдаты в амбаре. Они уже туда и солому для спанья натаскали.
Зайчиха была большая, брюхастая и выглядела кроткой. Она забилась в самый угол клетки, водила темно-синим глазом по сторонам, и длинные ее уши слегка подрагивали.
— Знаешь что, Сила, — сказал вдруг Милан, — одолжи мне эту зайчиху!
— Одолжить зайчиху? Да на что она тебе? — удивился Сила.
— Да так. Одолжи мне ее, я ее Евке покажу.
— Ты что, сдурел? Зачем тебе это нужно?
— Просто так… чтобы посмотрела полевого зайца, вот зачем.
Сила окинул Милана внимательным взглядом.
— Темнишь. Говори честно, зачем она тебе?
— Я ведь не насовсем ее прошу. Вечером я тебе ее обратно принесу. Ей-богу! Хочешь, побожусь?
— Ну побожись!
— Чтоб мне провалиться! — выпалил Милан и для большей убедительности стукнул себя кулаком в грудь.
— Так дело не пойдет, ты ведь не сказал «сквозь землю», — остановил его Сила.
— Ну ладно, чтоб мне сквозь землю провалиться, — сказал Милан, которого уже начали злить эти придирки. — Чтоб мне пропасть, если не верну зайчиху.
— А я и так ее не дам.
Милан чуть не разревелся.
— Видишь, вот какой ты друг! Я ведь давал тебе тогда ловушку… Мне позарез нужно, а то бы я и просить не стал.
— Очень нужно?
— Очень.
— Тогда скажи, для чего?
Милан заколебался: сказать — не сказать? Ведь Сила настоящий друг; если ему довериться, он ни за что не выдаст. Но Эрнест столько раз наказывал, чтобы он не заикался никому об их встречах, иначе будет беда. Милан уныло свесил голову.
— Не могу, — сказал он голосом, дрожащим от сдерживаемых слез. — Мне до зарезу нужно… Ненадолго… Я бы ее потом вернул. А сказать, для чего, не могу…
— Почему?
— Нельзя.
Сила еще дальше сдвинул шапку на затылок, задумался, внимательным кошачьим взглядом наблюдая за сокрушенным приятелем.
— Ну, тогда бери, — сказал он наконец. — Погоди, я тебе мешок принесу.
— Зачем мешок?
— А куда ж ты ее денешь? За пазуху? Эх ты, голова садовая! Людям незачем знать, что ты зайца несешь!
Милан замер. Неужто Сила обо всем догадался? Недаром в деревне о Силе говорят: наш пострел везде поспел, он, мол, взойдет и там, где его не сеяли. Он любил заставать людей врасплох, когда его меньше всего ждали. Целыми днями шатался по деревне, по лесу, знал каждую межу, каждый куст, каждый укромный уголок. Может, он знал и о том, что Эрнест захаживает домой? Что, если он прятался где-нибудь в канаве или за кустом, когда Милан провожал Эрнеста за вал?