Тетка Бора сгребла в сторону тряпки на лавке и усадила мальчиков.
— Чем же мне вас угостить, чем попотчевать? — бормотала она, суетясь по комнате в поисках чего-нибудь съестного.
Милану даже жарко стало при мысли, что ему придется съесть что-нибудь в этой грязной и затхлой комнате.
«Спрошу только про этот девятник и уйду», — успокаивал он себя.
— Девятник? — всплеснула руками тетка Бора в ответ на его просьбу. — Значит, девятничек тебе? Дам тебе его, дам. Здесь он где-то… Сейчас, сейчас…
Но ей пришлось перерыть весь сундук, пока из-под груды одежды, чепцов и неглаженых рубах она не извлекла небольшую книжечку в розовой обложке.
— Вот он, видишь! Так я и знала, что я его куда-то сюда сунула. На! — протянула она ему книжечку. — Пан священник мне его дали, чтобы я молилась за мужа, чтобы святой дух просветил его и вывел на прямую дорогу.
— Ну и как вы, молились? — спросил Сила.
— Уж как я молилась, деточки мои! Трижды отмолила весь девятник от корочки до корочки. Только, видать, не судьба мне дождаться радости и облегчения. Авось зачтется мне это на том свете.
Милан замер. Если девятник не сумел заставить дядю Ребро прийти домой из корчмы и напилить дров, как же он сможет излечить отца от тяжелой болезни? Он нерешительно теребил в руках книжечку с обтрепанными краями.
— А ты молись, Милан, хорошенько молись, милый, — ласково убеждала его тетка Бора. — Если будешь молиться как следует, глядишь, что-нибудь и вымолишь. Истинно, тяжкий крест послал на вас господь бог. Но ты уж смирись перед его волей. Кого бог любит, того он и наделяет крестом.
Милан взглянул на Силу, Сила на него. Не сговариваясь, они вскочили и сбежали из комнаты тетки Боры на улицу, на свежий воздух.
— Слыхал? — спросил Милан, когда они шагали через широкий грофиковский двор. — Кого, мол, бог любит, того он и наделяет крестом. Это как же понимать?
— А я почем знаю? — проворчал Сила, погруженный в собственные мысли.
— Если бог любит, то зачем тогда наделяет крестом? — никак не мог успокоиться Милан. — Ничего себе любовь, чтоб я пропал! — выкрикнул он, размахивая сжатым кулаком.
— Заткнись! — прикрикнул на него Сила. — А ну перекрестись сейчас же!
— Скажи, пожалуйста, какой святой нашелся! Святой лысый, подавился крысой! — продолжал кощунствовать Милан, но все же послушно перекрестился.
— Ты, дурак, разве я тебе зла желаю? Ну, сам скажи! — надвинулся Сила на Милана. — Мой это отец или твой, а? Не хочешь — не молись, только смотри, чтоб не пожалел потом!
Милан помрачнел, слова Силы задели его больное место. Трудно ему, что ли, помолиться? Да будь он уверен, что молитва спасет отца, он стоял бы на коленях все дни и ночи и молился бы по всем святым книжкам подряд.
Сила видел, что приятель его мучается.
— А святого Антона видел у нее? — спросил он, чтобы перевести разговор.
— Видел. А правда, что это у него на шее? То ли петля какая, то ли шрам? Я так и не разглядел.
— Это когда у них еще свадьба была, крестная привезла им этого Антона из Мариенталя, она его и освятила там. С тех пор тетка Бора молится перед ним каждый день. А дядя, сам знаешь, какой он, его все допекает, что тетка ничего не делает по хозяйству, только и знает, что бухаться перед святым Антоном на коленки. Вот он раз снял его с буфета, чтобы запереть в сундуке. А тетка плакала, не хотела отдавать. Пока они так препирались, святой — бац у дядьки из рук! И голова долой.
— А тетка?
— Ой, вот уж она наревелась, набедовалась! Потом целый день приклеивала Антону голову клеем, только она ее как-то боком приладила, и она теперь на Читары глядит. Дядька опять рассердился. Выбрось его, говорит, какая там святость у безголового. А тетка нет и нет, греха боится. Дядька придет и первым делом к буфету: «Ну что, Антоша, как дела?» Это он понарошку.
— С чего это он такой вредный? — спросил Милан, разбивая каблуком мерзлую лужу на дороге.
— Ничего он не вредный. Это только тетка о нем так говорит. Просто дядя терпеть не может, когда в доме беспорядок. А тетка — сам ведь видел…
10
Похоже, что зайчиха Силы стала уже привыкать к регулярным прогулкам на свежем воздухе. Каждый четверг — иногда и чаще — Милан приходил за ней. Сила вручал ему ее молча, без лишних вопросов, но всякий раз окидывал Милана пытливым и очень серьезным взглядом.