Обеспокоенный, Эрнест долго стоял в зарослях ракиты, курил, думал. Пойти в деревню самому, ждать или вернуться в горы? Идти в деревню, не будучи уверенным, что в ней нет немцев, было опасно.
Ждать ему надоело, а возвращаться в горы, не выполнив задания штаба, он не хотел. С ним были два важных письма, одно в Читары, второе в Леготку. Но их связного, Милана, который так надежно и безотказно делал свое дело, все еще не было.
Есть в деревне немцы или нет? По данным партизанского штаба, ни в одной из деревень на правом берегу Нитры не было постоянного немецкого гарнизона. Но вполне могло случиться, что одна из отступающих частей остановится в Лабудовой на день-два или хотя бы на ночь. Тогда он попадет прямо в лапы к немцам.
И все же Эрнест решил идти в деревню. Он пересек напрямую поле, пошел дорогой вдоль вала; на мостках через речку он остановился и прислушался. Нигде ни души. Деревня молчала, словно вымерла. Он зашагал быстрее, спеша добраться до места, где можно было надежно спрятаться. Где-то скрипнула дверь, мелькнул желтоватый свет керосиновой лампы, завыла со скуки собака. На повороте Эрнест едва не столкнулся с невысокой фигуркой, внезапно вынырнувшей из тьмы.
— Милан! — воскликнул он с радостным удивлением.
— Это не Милан, — отозвался голос из темноты. — Это Сила. Чего нужно?
«Ну и дал я маху!» — обмер Эрнест. Он хотел повернуться, нырнуть в переулок, прежде чем мальчик узнает его, но тот вмиг очутился рядом и схватил его за куртку.
— Постой, Эрнест, куда ты? — зашептал он. — Не бойся, это я. Милан дома. Отец у него умер.
Эрнест вздрогнул, затоптался на месте, схватил Силу за плечи.
— Когда?
— Сегодня похоронили. Сразу все и случилось. Он пошел воды напиться, упал — и конец.
— Значит, так… — сказал Эрнест сдавленным голосом. Он вздохнул, затащил Силу за какой-то полуразваленный сарай и спросил: — А тетка, Милан? Как они?
Сила зашмыгал носом, нахлобучил шапку, поежился:
— Да как? Тетя плачет, и Милан тоже, но не так. Пойдешь к ним?
Эрнест покачал головой:
— Не могу. Сегодня никак не могу. Нельзя мне туда, наверняка там будут люди. — Тут он испугался, обнаружив, что говорит с Силой слишком откровенно. Что, если он проболтается где-нибудь, выдаст? — Послушай, Сила, — попытался он хоть как-то исправить свою оплошность, — ты ведь знаешь, я всегда считал тебя смышленым парнем. Так вот, о том, что ты меня видел, никому…
— Знаю, знаю, — перебил его Сила. — Ты что думаешь? Я когда-нибудь хоть раз проболтался, а? Проболтался? Думаешь, я не знал ничего?
— Что ты знал? — строго спросил Эрнест.
— Все я знал. И никому не говорил. Чтоб мне пропасть!
— Тебе Милан натрепался? — В голосе Эрнеста было негодование.
— Да нет же! Я сам догадался. Думаешь, я слепой? Ого-го! Я еще не то знаю! — Он стал на цыпочки и зашептал: — Я ведь тоже… как вы с Миланом. Не веришь? И листовки разносил, и на Пригоне давал сигналы фонариком. Спроси Яна Мацко, это он меня посылал.
Эрнест заколебался. «А что, если в самом деле?..»
Яно Мацко-Горный был его друг, толковый, но очень горячий парень. В самом начале восстания, при первой же стычке партизан с немцами недалеко от Лабудовой, его тяжело ранило осколком немецкой гранаты. Ему удалось заползти в кукурузу, где через несколько часов после перестрелки его и нашел стрелочник из ближней будки.
Он втащил Яна во двор, укрыл его на сеновале, перевязал, как умел, кровавую рану в боку. Вечером стрелочник зашел к Мацковым сказать, где находится их сын.
Яно, молодой, здоровый парень, выжил после ранения, которое другого бы уложило. Чтобы отвести подозрения, Мацковы распустили слух, что он слег из-за простуды, которая закончилась тяжелым плевритом.
Встав на ноги, он уже не вернулся в отряд. Партизаны ушли в горы. В штабе, с которым Яно связался, решили, что разумнее будет оставить его в деревне: пусть поддерживает связь с партизанами, сообщает о действиях немцев, выясняет настроения среди крестьян.
Если Яно доверяет Силе, пожалуй, может довериться ему и Эрнест.
— Ну, если так… ты у нас просто молодчина, — сказал Эрнест уже более спокойным голосом. — Тогда скажи Милану, чтобы приходил послезавтра. Только обязательно! Не забудь!
— Скажу, — коротко ответил Сила. Длинные речи были не по нему, они нагоняли на него тоску. — Ты туда пойдешь? — показал он через плечо в сторону гор.
— А тебе что до того, куда я иду? — возразил Эрнест. — Если ты таков, как рассказываешь, ты должен знать, что всякие расспросы запрещены.
— Да я так просто, — пробормотал Сила, но не обиделся.