– Подождите, – попросил Дронго, – здесь я начал чувствовать себя идиотом. Пока все было понятно. Для работы ядерного реактора нужно иметь ядерное топливо. Это я уяснил. А какой вид топлива? Что могло находиться в этом хранилище?
– Отходы ядерного топлива, – ответил Селихов. – Дело в том, что сейчас в реакторах используют ядерное топливо в виде смеси диоксида урана и диоксида плутония или искусственного изотопа, который получают из тория. При обогащении уран переводится в форму гексафторида урана, и затем при нагреве происходит процесс диффузии урана, который в газообразном состоянии проникает через пористую перегородку из состояния с высокой концентрацией в состояние с низкой концентрацией. При этом легкие молекулы проникают гораздо быстрее тяжелых молекул…
– Я слышал, что иногда применяются высокоскоростные центрифуги, – вставил Дронго.
Селихов изумленно взглянул на него.
– Браво! А вы совсем не такой, каким хотите казаться. Да, действительно, мы применяем центрифуги, чтобы более легкий газ скапливался в их центральной части. Само ядерное топливо располагается внутри топливных элементов на основе урана. Отработанное топливо обычно удаляют из активной зоны реактора на переработку. Вот здесь-то и появляется самый неприятный для нас момент, так как топливные отходы после отделения урана и плутония сохраняют очень опасный уровень радиации еще в течение большого времени. Вот почему во всем мире так остро и стоит проблема утилизации этих отходов.
– А как долго сохраняется уровень радиации? – поинтересовался Кенжетаев. – Год, два, десять, двадцать? Может, через тридцать или сорок лет это топливо уже не так опасно?
– Опасно, – упрямо возразил академик, – исключительно опасно. По нашим данным, смертельный уровень радиации может сохраняться около шести-семи веков. Примерно семьсот лет.
Кенжетаев даже крякнул от неожиданности и изумленно посмотрел на своего российского коллегу. Тот пожал плечами. Такой срок оба генерала восприняли как шоковое известие. Семьсот лет…
– Из похищенного материала можно изготовить ядерную бомбу? – прямо спросил Решетилов. – Скажите: да или нет.
– Можно, – не задумываясь, ответил Селихов. – Даже если у них нет ракеты-носителя. Достаточно разместить эти отходы в крупном городе и устроить небольшой взрыв. Радиация будет такая, что вокруг гарантированно погибнут миллионы людей. Это очень опасно. Террористам даже не нужно ничего придумывать. А если они сумеют использовать и плутоний… – Он развел руками и как-то особенно беспомощно поправил очки.
– Договаривайте, – потребовал Решетилов, – что вы хотели сказать?
– В реакторах-размножителях на быстрых нейтронах обычно используется плутоний, – пояснил академик. – Он получается, когда атом урана поглощает нейтрон, образуя плутоний. Или его получают из нептуния. В любом случае эта масса означает либо сырье для ядерного топлива, либо сырье для ядерной бомбы. Тут нет никакого отличия. Все процессы абсолютно идентичны.
– То есть они могут создать ядерное оружие? – уточнил российский генерал.
– Боюсь, они его уже имеют, – признался Селихов. – А если там еще задействован Ахмед Парвиз, то результат предсказать несложно. Я встречался с ним в Англии, он действительно выдающийся ученый.
Генералы переглянулись. Было заметно, что они сильно встревожены.
– Спасибо, – первым не выдержал Кенжетаев. – Я обязан доложить обо всем президенту нашей страны.
– А я должен позвонить в Москву, – поднялся следом за ним Решетилов.
В абсолютной тишине оба генерала вышли из комнаты. Следом за ними выбежал руководитель областной администрации. Наступило тягостное молчание.
– Я что-то сказал не так? – спросил Селихов.
Все смотрели на Дронго. Даже Мукан Бадыров. После ухода генералов он остался старшим по званию. Но все смотрели на гостя, ожидая его распоряжений. Словно он мог сказать нечто самое важное. Дронго покачал головой.
– Все правильно, – произнес он, – просто очень страшно. Если сейчас эта бомба уже устанавливается в одном из мегаполисов… Представляете степень нашей ответственности? А мы здесь сидим и рассуждаем, что может случиться…
– Я могу вам ответить, – печально проговорил академик. – Если такую бомбу установят в центре многомиллионного города, то треть населения сразу погибнет в невероятных мучениях, а половина из оставшихся будет умирать от нее еще много лет. Это статистика, с ней трудно спорить.