– Кицунэ, я думаю, что Миваки-сан очень устала за прошедший день, полный тревог и волнений, – сказала Хикари. – Позволь ей отдохнуть и побыть в одиночестве.
– Ничего, – Кицунэ бесцеремонно похлопала «подружку» по плечу. – Еще никто не умер от истощения сил во время чаепития, правда?
– Дочка, я прошу тебя...
– Мам, – Кицунэ взглянула на Хикари с укоризной. – Ну что ты? Я же ее не съем.
Кицунэ подарила маме ласковую улыбку, обезоружив ее и заставив смутиться. Видя это, Кадзуми попыталась что-то сказать, но Кицунэ опередила ее:
– Неужели и вы будете против, Кадзуми-сама, если я попрошу всего один час для беседы с вашей дочерью? У меня мало времени, ведь скоро уже принц Кано прибудет сюда вместе со своими солдатами, чтобы забрать меня. Я хотела бы решить все проблемы, что возникли меж мной и Миваки-сан. Намерены ли вы препятствовать укреплению моей дружбы со столь интересным для меня человеком, каким является ваша дочь?
«На-ка тебе! Попробуй теперь встрять!»
Кадзуми растерялась и не смогла найти слов, что могли бы сделать отказ менее грубым.
– Мы обе обязаны жизнью этой благородной леди, Миваки, – сдавшись, произнесла она, обратившись к дочери. – Прошу тебя, будь учтивой и вежливой. Верю, что ты не огорчишь меня, дочка.
– Пойдем, Миваки-чан! – Кицунэ мертвой хваткой вцепилась в запястье девчонки и чуть ли не волоком потащила ее за собой. – Твоя комната так светла и уютна! Мне в ней очень нравится! Это ведь то, что нужно для дружеского общения, правда?
– Йори-сан, – обратилась Хикари к гейше, которая с радостью исполняла роль служанки при благородной даме. – Прошу вас, присмотрите за моей дочерью.
Те же самые указания получила от своей госпожи и Исако.
Обе девушки поклонились и вышли из комнаты следом за Миваки и Кицунэ.
Томео согнал в особняк едва ли не все силы городской стражи Инакавы. В каждом коридоре, вытянувшись в струнку и держа в руках короткие копья, у стен рядами стояли самураи. Сохранять неподвижность с помощью дзюцу, как стражи дворца или охрана высокородных особ, они не были обучены и потому то и дело невзначай переминались с ноги на ногу, могли почесаться или повести плечом, поправляя неудобно закрепленные латы. Ни один из них не постеснялся проводить взглядом процессию из пары девчонок, двух служанок и четырех женщин-стражей. Кицунэ чувствовала на себе заинтересованные взгляды и даже немножко стеснялась, но не подавала вида. Что плохого в том, что ею кто-то любуется? К тому же сейчас перед ней стояли серьезные задачи и отвлекаться никак нельзя!
– Стойте здесь, – сказала она самураям и служанкам, указав пальчиком на пол коридора перед дверями комнаты Миваки. – В комнату не заходить.
– Но, Кицунэ-сама! – Йори попыталась спорить.
– Это приказ! – резко прервала ее девочка. – Кто войдет... – глаза оборотницы грозно сверкнули. – Уволю!
– Кицунэ-сама, прошу нас простить, но мы получили четкий приказ от Томео-сама...
– Окружите комнату стеной щитов, никого не впускайте и не выпускайте. Таков мой приказ! Если желаете, осведомитесь у своего господина о силе моего слова!
– Что ты задумала? – чувствуя нарастающий страх, огрызнулась Миваки.
– Сейчас увидишь, – Кицунэ втолкнула «подругу» в спальню и вошла следом, закрыв за собой дверь.
Оборотница встала посреди комнаты, начиная озираться и оглядывать обстановку. Люди Томео прибрались здесь. Навели идеальный порядок.
– Замечательно! – сказала Кицунэ. – Чистенько, аккуратненько, и столик убрали. Он бы только мешал.
– Что тебе от меня надо? – спросила Миваки. – Предупреждаю, что не потерплю ничего оскорбительного!
– Зачем же оскорбительного? Ничего такого, наверное, не будет. Кое-кто хочет увидеться с тобой. Я попросила людей не заходить в комнату, потому что это опасно. Я еще не очень хорошо владею магией искажения пространства. При открытии пути вокруг образуется нестабильная область, которая может разорвать человека, если тот случайно попадет в нее.
– Пути куда? – Миваки посмотрела на нее как на сумасшедшую. Что плетет эта глупая мутантка? Действительно возомнила себя богиней-лисой?
– Ну, не в темный лес и не в пыточную, не беспокойся. Так. Сейчас, пожалуй, я на всякий случай остановлю время этого мира. – Кицунэ подошла к будуару у дальней от входа стены и, взяв с него расческу, бросила ее собеседнице. – Лови, Миваки-чан!
Девчонка инстинктивно дернулась, но с удивлением увидела, как расческа вдруг застыла в полете и зависла в воздухе над кроватью.
Воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая только стуком двух сердец. Миваки посмотрела по сторонам, затем обернулась, открыла дверь и выглянула в коридор. Самураи и служанки, стоявшие там, замерли словно каменные изваяния, не закончив произнесения слов и начатых движений.
– Ты остановила время? – Миваки закрыла дверь и посмотрела на настенные часы. Секундная стрелка на них была неподвижна, как и весь остальной мир вокруг двоих девчонок. – Не пытайся меня обмануть, притвора! Это еще одна иллюзия.
– Неужели? – Кицунэ хихикнула. – А ты думаешь, как я переборола действие снотворного, которое вколола мне в шею эта, как ее... Фужита! Я успела остановить время, подождала, пока действие снотворного пройдет, а потом ка-а-ак вскочила! И начала бой!
– Что же ты снова время-то не остановила, когда тебя Тейджо чуть по стенке не размазал?
– Магия сложная, нужно сосредоточиться и хорошо контролировать ток мировых сил! – не медля ни секунды, слепила отмазку Кицунэ. – Попробуй, поколдуй, когда тебя лупят кулаками! Да, впрочем, не важно. Хочешь верь, хочешь не верь. Мне все равно. Сейчас... – Кицунэ соединила руки и начала с видимым напряжением раздвигать ладони. – Важнее другое...
Тяжелый рокот прокатился по зданию, и одна из стен комнаты, ломаясь надвое, начала расходиться в стороны.
Из пролома в стене хлынул солнечный свет и щебет птиц. Большая белая бабочка, обычная капустница, порхая, влетела в комнату и закружилась, тыркаясь в потолок и кружась вокруг люстры.
– Кыш! – Кицунэ махнула на нее рукой, и бабочка, испуганно бросившись в сторону, улепетнула обратно в яркий день за проломом в стене.
Миваки сделала пару шагов, приблизившись к столбу солнечного света, и заглянула в пролом.
Перед ней раскинулся зеленый луг на холмистой местности, усеянный скальными валунами. То тут, то там виднелась память о храмах, стоявших здесь когда-то: каменные статуи в виде животных и драконов, куски каменных стен и маленькие святилища, покрытые мхом и растрескавшиеся от перепада температур при смене дня и ночи. Ветер гнал волны по густой зеленой траве, в которой утопали и скалы и обломки храмов. В небе глубокой синевы плыли белые громады облаков.
– Что это? – спросила Миваки. – Опять твои фантазии?
– Не-а, – Кицунэ шагнула вперед, окуталась облаком золотых искр и вдруг, выскакивая из одежды, прыгнула к Миваки пушистым двухвостым лисенком. – Это мир духов, – сказала она, вскидывая вверх мордочку и оба хвоста. Сброшенное кимоно с легким шумом упало на пол ворохом красочных тканей. – Иди за мной, человек!
Лиса, гордо покачивая хвостами, вошла в пролом и ступила на мягкую траву по другую от него сторону. Девчонка, не видя причин отказываться, последовала за ней. Едва гостья вошла в мир духов, проход позади нее сомкнулся и бесследно исчез. Миваки не обеспокоилась, уверенная, что в любой момент может очнуться и осознать себя сидящей в мягком кресле или лежащей на кровати в своей комнате. Незачем спешить. Ей даже стало интересно посмотреть на то, что затеяла золотистая паршивка.
Кицунэ пробежала немного вперед, порыскала меж валунов, а затем вскочила на большой валун посреди моря травы и пару раз громко тявкнула по-лисьи.
– Нями! – выкрикнула она, уже по-человечески. – Нями, выходи, это я!
Что-то стремительное прошуршало по траве, и, взмыв высоко вверх, на камень, в полуметре от лисы приземлилась большая серо-белая кошка.