Томео, присев на корточки рядом с плачущей на снегу Кадзуми, отдал пару коротких приказов по рации, и стражи закона, повинуясь главе города, расступились.
Злобно сверкая глазами и не пряча оружия, самураи-предатели потянулись прочь от особняка Акизуки.
– Еще увидимся, безмозглая лисица, – прорычала Миваки.
– Молись, чтобы этого не случилось, – гневно сверкнула глазами Кицунэ. – Пошла прочь, презренная низшая демоница. О тебя мерзко марать руки, но я переборю отвращение и вырву тебе сердце, если ты немедленно не уберешься с глаз!
Миваки хотела сказать колкость в ответ, но Монтаро, кашляя кровью, подхватил госпожу на руки и спешно зашагал следом за остальными бунтарями. Несколько секунд, и последний из них растаял в ночной тьме.
Маленькая оборотница поникла. Вихрь энергии Ци вокруг нее окончательно угас, и девочка с печальной улыбкой взглянула на леди Кадзуми.
– Простите меня, госпожа, – сказала она, и слезы боли скользнули по щекам девочки. – Простите, что не могу вернуть вам Миваки. Я хотела бы помочь, но это выше моих сил. Если бы у нее была ваша душа, Кадзуми-сан, она откликнулась бы на ваши слезы, но у нее душа ее отца. Я ничего не могу изменить.
Кадзуми посмотрела в глаза оборотницы и вздрогнула, видя в них глубокую печаль и сочувствие. У Кицунэ была чуткая к чужой боли душа, доброту из которой бессильны были изжить любые беды. Светлые глаза доверчивого ребенка. Такие, какие Кадзуми всегда мечтала увидеть у... своей дочери.
Против воли женщина протянула руки к девочке, и та, присев рядом, позволила обнять себя.
– Не плачьте, Кадзуми-сан, – шепнула маленькая оборотница с доброй улыбкой. – Все будет хорошо. Миваки не представляет, какого счастья сама себя лишила, но... но жизнь не закончена, и я уверена, что этого счастья не пожелает себя лишить ее маленькая сестренка.
– Сестренка? – в слезах женщины мелькнуло удивление, и вдруг мир вокруг нее преобразился.
Парк зазеленел с весенним буйством жизни, с синего неба хлынул солнечный свет. Кадзуми от неожиданности прикрыла глаза ладонью и вдруг осознала себя сидящей на скамье у фонтана. На коленях у нее лежала книга стихов, а голову от солнца защищала легкая летняя шляпка.
– Мам! Мама! – кто-то потянул Кадзуми за руку, и женщина почувствовала, как сердце ее дрогнуло. Рядом с ней стояла очаровательная малышка лет четырех или пяти и нетерпеливо тянула к себе, прося встать и идти с ней. – Мама, пойдем, посмотришь, как братик и папа пускают лодочки!
Кадзуми взглянула на мужчину, что, придерживая руками маленького мальчика, стоял у фонтана. Томео, сияя улыбкой, помахал ей ладонью.
– Пойдем, мама! – девочка снова потянула Кадзуми за руку, и женщина с наслаждением залюбовалась ее милым детским личиком.
Подняв малышку на руках, Кадзуми обняла ее и ласково прижала к себе крепко-крепко.
Видение медленно растаяло.
– Все будет так, – сказала Кицунэ. – Я обещаю, что весна, которую вы так ждете, скоро придет.
Тьма ночи становилась все плотнее, холодный ветер ранил своим касанием, но вопреки всему люди продолжали мечтать о ласковом тепле и солнечном свете. Все будет хорошо. Люди верили. Кицунэ, видя это, млела от переполняющей ее душу радости.
Самураи шептались меж собой, переговариваясь с помощью радиопередатчиков, служанки и слуги тихо хихикали, обсуждая последние события.
– Хотелось бы знать, что наша золотая лисичка сказала черному скорпиону, что та так глупо взбунтовалась?
– Может быть, просто потребовала попросить прощения за злодейства? Ранимые, хрупкие души высокомерных сволочей такого не выдерживают и ломаются, как сухие прутики. Им же по умолчанию должно все сходить с рук, а тут такое унижение!
– Какое счастье, что эта юная злыдня сбежала к отцу! В доме сразу стало светлее!
Кицунэ, навострив ушки, слушала реплики людей вокруг и внутренне цвела майской розой, внешне выражая душевную боль и печаль из-за неверного выбора Миваки. Если откровенно, что печалиться? Убралась, и слава всем богам! Ветер ей в спину для ускорения.
Наслаждаясь наступившим покоем, она подошла к камигами-но-отоме, отдыхающей в кресле гостиной.
– Мам, – жалостливо шмыгнула носиком маленькая оборотница и показала леди Хикари руку, которой ударила самурая, вздумавшего исполнить приказ Миваки о казни леди Кадзуми. – Мам, я себе ручку ушибла. Больно!
Хикари с улыбкой поцеловала пальцы дочки, волшебным образом исцеляя их, и погладила девочку по голове, успокаивая ее. Кицунэ, пользуясь моментом, тотчас оказалась у мамы на коленях и прильнула к ней, обнимая за шею.
Но вдоволь понежиться ей не позволили. Вошел самурай и с поклоном заявил, что отряд принца Кано подходит к стенам города.
В особняке воцарилась суматоха. Кицунэ даже удивилась тому, у скольких людей вдруг сразу возникли неотложные дела. У всех... да и у нее тоже!
– Мам, а что с этим делать? – Кицунэ с расстроенным видом показала леди Хикари рукав своего кимоно, на котором остался надрез от катаны Монтаро и несколько пятен крови, вытекшей из быстро зажившей раны.
– Ох, дочка, что же ты раньше не сказала? – Хикари всплеснула руками, разглядывая прореху и еще даже не подсохшие пятна. – Что же делать? Надо срочно заменить верхнюю одежду!
– Я думала что мелочи, успею еще переодеться, а тут... вот, – маленькая хитрюга старалась утаить лукавый огонек в глазах. В конце концов она еще маленькая и легкое недомыслие без больших последствий ей простительно. Взрослые сами виноваты, что не следят за ребенком, поэтому и ругать не будут. Теперь надо только подтолкнуть события в нужном направлении, и... Кицунэ в наигранном смущении опустила личико, для того чтобы спрятать от доверчивой мамы злодейский огонек неутолимой жадности.
– Я немедленно отправлю слуг за новым кимоно, – сказал Томео, поднимаясь с дивана, на краешке которого сидел, держа за руку шальную от валерьянки Кадзуми. Прилегшая на диване по настоянию врачей женщина тихо всхлипывала и утирала глаза, пытаясь прийти в себя. Душевные страдания, неурядицы в семье и печаль по утерянным надеждам хорошо воспитать дочь – это все понятно, но вовсе не предлог для того, чтобы встретить принца Кано без должного почтения. Несмотря ни на что, надо собраться с силами и постараться выглядеть на приеме прилично.
– Пока они пробегают, принц уже здесь будет, – Кицунэ расстроенно насупилась. – Можно попросить Кано немного подождать?
Оборотница даже не ожидала, что столь простой фразой вызовет новый всплеск эмоций у Кадзуми. Заставлять ждать столь высокопоставленных гостей? Маленькая лисичка даже не представляет, каково будет общественное осуждение данному поступку! Репутация семей Акизуки и Огасавара, репутация Томео пострадают невыразимо! Несчастную женщину словно окатило кипятком, и она, перебарывая всплеском адреналина действие успокоительных микстур, вскочила на ноги.
– Это совершенно недопустимо! – воскликнула она. – Исако!
– Да, госпожа, – служанка возникла рядом, как материализовавшееся привидение.
– Отведи леди Кицунэ в комнату моей дочери и помоги выбрать самое лучшее платье. Кимоно леди Кицунэ было испорчено по вине Миваки, будет ли предел нашему стыду, если мы не сможем достойно возместить хотя бы этот ущерб?