– Мам, что ты?
– Ничего, маленькая моя, – Хикари с нежностью поцеловала ее в щеку. – Просто вспомнила прошлое. Все действительно как в те далекие времена. Великий дайме, златовласое солнышко рядом с ним и верные солдаты, готовые сражаться ради счастья многих. Только принц и маленькая принцесса еще моложе, чем были тогда. История повторяется, – старая леди ласково провела ладонью по волосам смущенно улыбающейся девочки. – Но в этот раз, верю, финал у истории будет другим. Ты, моя маленькая лисичка, и принц Кано прогоните прочь всех злодеев и врагов. Никто не посмеет угрожать вам после великой победы над Юидаем и Северной Империей. Вы будете жить счастливо, в мире, о котором так долго мечтали.
Громкий хлопок взрыва прервал разговор и заставил женщин в санях испуганно пригнуться.
– Все в порядке, – сказал им Куо. – Разведчики на дороге настороженную взрыв-печать обнаружили и уничтожили методом подрыва.
Закопанные в землю, печати реагировали на приближение человека и взрывались в непосредственной близости от него. Силы взрыва тех, что были заложены на дороге, было недостаточно, чтобы убить самурая, но оторвать ногу человеку или лошади они могли вполне. Сенсор, занятый их обнаружением, должен был быть очень внимателен.
Скорость движения снизилась довольно сильно. Ловушки заставляли терять время. Кроме того, дважды пришлось разбирать завалы, в чем хорошо помогли дзюцу с элементом земли, отбрасывающие каменными валами целые нагромождения из вырванных с корнем и брошенных на дорогу деревьев.
– Все, что могут, творят, чтобы задержать нас, – сказала Йори, когда впереди показалась широкая река с разрушенным мостом и взломанной ледяной корой на сотни метров вправо и влево.
– Силы для атаки собирают, – кивнул ей самурай-сенсор, не отрываясь от слежения за окрестностями. – Их мало, они пытаются найти и согнать обратно в свои ряды то жертвенное мясо, что разбежалось по лесам после разгрома под Серой Скалой. Надеются успеть сплотиться и снова атаковать. Наша задача – добраться до цели раньше.
Тягловую лошадь бесцеремонно связали и уложили в спешно освобожденные от пассажиров сани. Четверо верховых самураев склонились, вцепились в сани руками и подняли их вместе с ошалевшей от происходящего животинкой. Кони и люди, испуская из ног энергию Ци, ступили на воду и ходко переправились на другой берег. Кицунэ только поглядывала со спины Болтуна на темную холодную воду и боязливо вздрагивала от мысли, что если конь принца на миг потеряет контроль, они все втроем окунуться в ледяную тьму с головой. Надо учиться ходить по воде. Надо, но некогда. То играть, то платья мерить, то от врагов отбиваться. Где еще и на учебу время взять?
На берегу нашлось немало ловушек, из леса вылетели стрелы, на которые самураи Кано ответили сдвоенными атаками собственных стрел и дистанционных дзюцу. Пейзаж попортили, а от укрытий вражеских стрелков остались только щепки. Сенсор доложил об удирающих врагах и о том, что несколько нападающих все же остались лежать среди изрубленных и прошитых стрелами деревьев.
Лошади, выгруженной из саней и развязанной, было безразлично всеобщее воодушевление. Напуганная диким с собой обращением, она попыталась вырваться и удрать, но самураи справлялись даже с чудовищными боевыми конями. На желания купеческой клячи они даже внимания не обратили, впрягли в сани и крепко держали за сбрую, пока животное не смирилось.
– Ну что ты, Снежинка? – Кицунэ, успокаивая лошадь, гладила ее по морде и совала под нос угощение. – Все хорошо. Вот, скушай яблочко.
– Почему «Снежинка»? – спросил Кано, сжимая рукой поводья Болтуна и посматривая в сторону леса. Эх, вот сейчас как вылетит из леса стрела, а он как закроет собой подругу! А, все равно неэффектно получится. Со всех сторон навалятся латники и заслонят принца щитами. Не дадут геройствовать, заразы!
– А как же ее иначе назвать? – удивилась Кицунэ. – Она белая.
– Серая скорее.
– Не-а. Белая. Не спорь, как хочу, так и называю мою лошадь!
– Твою?
Кицунэ ответила ему очень обиженным взглядом, говорящим: «А ты сразу не понял, что она моя?»
– Кано-сама хотел сказать, – влез в диалог Куо, – что с удовольствием дарит вам, Кицунэ-сама, это замечательное животное.
– Вот! Значит, теперь ее зовут Снежинкой. Ты ведь, Кано-кун, никого не спрашивал, как своего коня называть?
– Он даже меня не спрашивал, как ему называться. Болтун, скажи ей!
– Ывьем оржу! – с готовностью отозвался конь и получил от принца тумака по носу.
– Тронешь Кицунэ-чан, я тебя сам сожру! Понятно?
Конь недовольно покосился на хозяина и обреченно вздохнул. Что же непонятного? Сменял друга на самку. Эх, люди...
Лошадь меж тем успокоилась, схрумкала яблоко и заметно повеселела. Самураи восстановили походный порядок и двинулись в дальнейший путь. Отбиваясь от точечных ударов со стороны противника, обезвреживая на своем пути ловушки врагов, они шли по дорогам, которые указывал им Шичиро. Прошло еще пара часов, и ранние зимние сумерки начали захватывать мир.
– Долго еще, Шичиро-сама? – устало спросила Кицунэ у генерала, молчаливого и мрачного, словно зимняя туча.
– Нет, леди Кицунэ, немного осталось. Можно уже попробовать связаться с Каванами по рации.
Связь наладили довольно быстро, опознавательные пароли от Шичиро были приняты, и стражи научной базы назначили гостям место встречи.
– Впереди перед нами есть городок, на окраине которого стоит придорожная гостиница, – сказал генерал. – Капитан Райджиро лично приведет туда отряд, чтобы сопроводить нас в Каванами, куда ведут только тайные тропы, которых не знаю даже я.
– Пусть он поторопится, – отозвался Куо, в котором начал угасать боевой задор. – Враги что-то притихли. Не нравится мне это.
Еще полчаса пути, и утомленные путники увидели перед собой гостиницу, о которой говорил Шичиро. Проломленная в нескольких местах изгородь. Раскрытые настежь ворота, выбитые окна, с сиротливо болтающимися оборванными занавесями. Ни одного огонька в ее окнах, как и в окнах городка, что располагался ниже по склону холма. Мертвая гостиница перед мертвым городом...
– Нам обязательно оставаться здесь? – Кицунэ поежилась. – Жутковатое место.
– Лес, полный затаившихся врагов, еще более жуток, – хмуро ответил Шичиро. Генерал спешился и первым направился к пустому зданию. – Сейчас разведем огонь, обогреемся, все станет гораздо проще. Выше головы, солдаты! Помощь близка!
Наполнившись людьми, здание придорожной гостиницы перестало выглядеть таким уж страшным. Кицунэ даже вздохнула с облегчением, почувствовав крышу над головой.
Весело затрещали дрова в очаге на кухне, зажженные свечи разогнали тьму в комнатах. Только ветер, свободно гуляющий по всему дому, да тучи, виднеющиеся в проломах крыши, напоминали о том, что это строение – не жилой дом, а разграбленные руины.
Самураи расположились на отдых. Часовые заняли посты, остальные рассредоточились по дому. Часть воинов Красного отряда погрузилась в чуткий сон, часть занялась готовкой пищи, третьи же принялись чинить поврежденную в бою экипировку.
Провизию, что прихватили из Серой Скалы, разделили меж всеми, по потребностям. Ее было достаточно для кратковременной поддержки сил отряда, и женщины, взявшиеся за готовку, старались никого не обделить. Благо разделять на порции была возможность – воры не утащили из гостиницы многочисленную и дешевую деревянную посуду.
– Вы очень добры к нам, благородная леди, – приговаривали самураи, получая свои порции пищи из рук леди Хикари. – Теперь у нас будет возможность хвалиться тем, что мы пробовали пищу, приготовленную камигами-но-отоме!
Хикари смущалась от этих слов и украшалась трогательным румянцем. Молодые солдаты, с детства разлученные со своими семьями и давно забывшие материнскую ласку, не могли сдержать добрые улыбки, согреваясь душевным теплом, что щедро дарила им пожилая леди.
Кицунэ старалась не отставать от остальных, она тоже хотела быть полезной. Еще в Сандзе, живя с дедушкой Такео, маленькая оборотница научилась готовить крупяную бурду, которую старик-фокусник гордо именовал кашей. Теперь девочке доверили приготовить чай, тем более что заварки было немного и напоить всех чаем, приготовленным по классическому рецепту, возможности не было. Кицунэ просто засыпала всю имеющуюся заварку в кипяток и, выждав время, разлила желтоватую воду по свеженамытым глиняным чашкам. Улыбка, свет в детских глазах и нисколько не наигранное радушие девочки стали хорошей добавкой к жиденькому питью. Самураи принимали чашки с деревянного подноса в руках Кицунэ и, не лукавя, говорили, что никогда не пробовали напитка вкуснее.