Мисс Дисарт уже сидела за столиком на веранде, поглядывая на людей, покупающих в киосках билеты на паром. Вопреки ожиданиям Марии, она оказалась не такой уж старой. Да, она была пожилой, но не дряхлой леди, которую нужно возить на каталке. Она была довольно высокого роста, сухощавой, а цвет волос поражал своим необычным рыжеватым оттенком. Марии много раз приходилось видеть пожилых туристок с волосами невероятных цветов, как, например, цвета бутылочного стекла, а некоторые вообще носили парики. Но никогда раньше ей не приходилось встречать пожилую даму с волосами медно-красного цвета. К счастью, Рауль вначале представил мисс Дисарт Джорджа Ролингса, и когда настал черед Марии, она сумела скрыть удивление.
— Здравствуйте, милая, — произнесла мисс Дисарт, оценивающе оглядывая девушку с ног до головы, ничем, впрочем, не показывая своего первого впечатления. — Где бы вы хотели пообедать, здесь или в зале, мистер Ролингс? — поинтересовалась она.
— Где вам будет угодно, — ответил Ролингс.
По тому, как он церемонно ответил, Мария поняла, что он не воспринял мисс Дисарт. Возможно из-за цвета ее волос.
— Да, теперь это уже не то место, каким оно было до того, как бизнесмены прибрали его к рукам, — сказал он.
— Вы знаете, это почти везде, — произнесла мисс Дисарт. — Мое поместье в Англии изменилось до неузнаваемости. А я так любила его таким, каким оно было в дни моей юности, но мои родители говорили то же самое. Хотя, я более чем уверена, что и у древних майя были такие же проблемы. Вероятно, поэтому их цивилизация рухнула. Наверно, с нами произойдет то же самое. Но сейчас мне грех жаловаться. Я, наконец-то, выбралась из сырой, холодной, нагоняющей депрессию Англии в этот поистине земной рай. Хотя знаю, что и здесь, может быть, все не так уж и солнечно. Вы были здесь, когда ураган Гилберт пронесся над полуостровом?
Пока Джордж Ролингс рассказывал о разрушениях, причиненных ураганом, подошел официант и, раздав меню, поинтересовался, кто что будет пить. Рауль вопросительно посмотрел на тетку.
— Воду, пожалуйста, — ответила та, — но не газированную.
— И мне тоже, — произнесла Мария.
— Что бы вы могли порекомендовать мне, мистер Ролингс? — спросила мисс Дисарт, глядя в меню.
— Боюсь, что ничего. Я никогда не обедал здесь. Дочка прекрасно готовит, поэтому мы не ходим по ресторанам, — ответил он.
— В таком случае, надеюсь, Рауль, ты поможешь мне. Он знает толк в ресторанах, такова участь неженатого мужчины, впрочем, я и сама не гнушаюсь ими, — сказала мисс Дисарт. — Так было до недавнего времени, пока я не нашла отменного повара. Признаю, готовка — это настоящее искусство.
— Попробуй цыпленка, приготовленного в листьях банана с подливкой из апельсинового соуса, — ответил Рауль. — А что вы будете, Мария? — спросил он.
— Пожалуй, я тоже воспользуюсь вашим советом, — ответила она.
— Ну, а я уж обязан взять себе то, что посоветовал другим. А вы, мистер Ролингс? — поинтересовался Рауль.
Джордж взял меню и, скорее всего, наугад, ткнул пальцем в какое-то неведомое блюдо, и Марии показалось, что что-то в Дисарте вызвало в нем неприязнь и даже злость. Он испугалась, что сейчас, когда уже все, казалось бы, решено с ее отъездом, ему ничего не стоит изменить свое решение.
Но что же произошло? Вроде мисс Дисарт не настаивала на соблюдении их договора, возможно, ему показалось, что она может без лишних слов отказаться от услуг его дочери. И, хотя она и не знает испанского языка, она сможет кого угодно заставить понять себя.
До знакомства с этой женщиной, Мария ожидала увидеть беспомощную старушку в сползающих на нос очках, капризную и требовательную.
Но, вопреки ожиданиям, очки мисс Дисарт болтались на цепочке, спадающей на грудь, она уверенно стояла на ногах, и наверняка не было такой услуги, которую не оказали бы ей служащие гостиниц. Наверняка, если отец изменит свое решение, мисс Дисарт будет ни холодно, ни жарко.
Мария даже представила, как эта женщина скажет: «Ради Бога, мистер Ролингс, заберите свою дочь, пусть она живет с вами. Мне она будет скорее обузой, чем подспорьем. Я смогу обойтись и без нее».
При других обстоятельствах Мария наслаждалась бы обстановкой, прекрасно сервированным столом, едой, приготовленной не ее руками, да и вообще всем, что происходит вокруг нее. С одной стороны, она была наверху блаженства, но с другой — чувствовала себя несчастной из-за того, что не могла вымолвить ничего путного, а сидела, словно манекен, в то время как с Розальбой и Хулио она могла говорить о чем угодно.