Хантер сделал паузу. Уильям хотел было что-то сказать, но потом решил, что лучше промолчать.
– Неужели у вас не возникло вопроса, о какой коробке идет речь? – спросил агент ФБР.
– Я ничего не знаю ни о каких коробках.
– Неужели? – удивился Хантер. – Значит, вы впервые слышите о коробке с "признаниями", которую Виктор Рейс извлек из багажника машины судьи и, как ему казалось, положил в вашу машину? Неужели это не вызывает у вас никаких, хотя бы отдаленных, воспоминаний?
Уильям Керриган молчал.
– Нам пришлось обманом выманить у судьи пресловутые "признания", так как мы не понимали, где они находятся, – сказал Тим. – Я сказал тебе, будто знаю о них все и что в случае невыполнения моих требований сообщу имеющиеся у меня сведения полиции. Мы знали, что ты расскажешь Харви, а он, в свою очередь, поймет, что мы сможем получить ордер на обыск. Поэтому он и решил действовать немедленно, вывезя "признания" из своего дома. Он не мог передать их никому из тех людей, которые сами подписывали эти документы. Таким образом, они могли быть переданы только одному из отцов-основателей "Заведения". Уэнделл Хейес мертв, Педро Арагон в Мексике. Оставался только ты.
– Мы попросили Тима, чтобы он настоял на встрече именно в "Уэстмонте", – продолжил Хантер. – Мы полагали, что вы воспользуетесь шансом перепрятать улики, и предположили также, что "признания" будут перенесены из машины Гранта в вашу. Так как, естественно, вы не могли позволить Тиму стать свидетелем названного переноса, мы сделали вполне логичный вывод, что его осуществит Виктор Рейс за то время, пока вы трое будете беседовать. Мы осмотрели вашу машину, пока вы находились в больнице у Тима, а затем подыскали точную копию с соответствующими номерами и замками, к которым подошли бы ключи от любого "мерседеса", на тот случай если бы вы дали ваши ключи Рейсу. Швейцар – агент ФБР. Единственное, что нам оставалось сделать, – это попросить его назвать Рейсу номер парковочного места, где находилась копия вашего автомобиля. Рейс положил коробку в багажник, мы отогнали нашу машину и поставили на ее место ваш "мерседес".
– Мы уже успели просмотреть "признания", – сказал Тим. – Имена некоторых авторов нас потрясли. Откровенно признаюсь, мне сделалось дурно от мысли, что я полностью доверял упомянутым там людям.
– Против вас будут выдвинуты обвинения в сговоре с целью убийства Гарольда Тревиса и в попытке убийства семьи Джеффи, Джона Дюпре и вашего собственного сына, – вмешался Хантер. – Уже по одному обвинению в убийстве сенатора Тревиса вам может грозить смертный приговор. Мы хотели предложить вам сотрудничество с нами. Не будем скрывать, нам очень поможет, если один из отцов-основателей "Веселенького заведения на Воэн-стрит" согласится выступать в качестве свидетеля обвинения. В этом случае вам можно рассчитывать на замену смертного приговора пожизненным заключением. Однако вы должны принять решение прямо сейчас. Мы еще не начали допросы Харви Гранта и детектива Грегароса, хотя им уже известно, что Элли жива и что Тим обманул их. Я обещал Тиму, что поговорю с вами до того, как мы начнем их допрашивать.
– Что ты решил, отец?
Керриган тупо уставился на сына, а потом сказал:
– Мне бы следовало раньше понять, что у тебя не хватит духу совершить настоящее убийство.
Тим опустил голову. Даже сейчас, в таком критическом положении, отец не удержался от попытки унизить его.
– Ваш сын продемонстрировал удивительную смелость, – сказал Хантер, – и он очень настаивал на том, чтобы мы дали вам возможность хоть отчасти оправдаться.
Керриган пристально посмотрел на агента:
– У меня нет причин оправдываться. Я не знаю, что, по вашему мнению, совершили Харви Грант и упомянутый вами детектив, только я ко всему этому не имею никакого отношения.
Дж. Д. Хантер приказал одному агенту отвезти Тима Керригана домой, а другому – доставить отца Тима в тюрьму. Синди увидела автомобиль и открыла дверь мужу.
– С тобой все в порядке? – спросила она, внимательно всматриваясь в Тима. Он ничего не рассказывал жене, и все же она поняла, что происходит нечто ужасное.
– Меган спит?
– Да, уже несколько часов.
– Нам нужно поговорить.
Тим провел жену в гостиную.
– Я должен тебе все рассказать. Я хочу, чтобы ты знала – я очень люблю тебя. – Тим опустил глаза. – Так было не всегда, но теперь люблю, люблю по-настоящему. Хотя, возможно, ты возненавидишь меня, когда услышишь то, что я собираюсь сейчас рассказать.
– Просто расскажи, что случилось сегодня, – ответила Синди. Она сохраняла внешнее спокойствие, однако Тим понимал, как трудно ей было сдерживать накопившиеся эмоции.
– Только что был арестован мой отец по обвинению в сговоре с целью совершения убийства и в попытке убийства нескольких человек, включая и меня самого.
Синди уставилась на Тима так, словно ничего не понимала.
– Харви Грант и несколько других людей – некоторых из них мы очень хорошо знаем – также находятся в тюрьме.
– Боже мой! Это невозможно.
– Они виновны, Синди. И ты даже не представляешь всю меру жестокости, на которую эти люди были способны.
– А ты?.. Ты тоже... был с ними?
– Нет, я работал на ФБР.
Тим снова опустил голову. Ему казалось, что целый мир всей тяжестью навалился ему на плечи.
– И что же ты сделал? – спросила Синди.
Тим сделал глубокий вздох. Он должен был сознаться во всем. А потом он согласится с любым решением, которое примет Синди.
– Я совсем не тот человек, за которого ты меня принимаешь. Я очень дурной человек.
Комок подкатил к горлу Тима, у него перехватило дыхание, и какое-то мгновение он не мог произнести ни слова. Затем Керриган снова сделал глубокий вздох, взглянул Синди прямо в глаза и начал с рассказа о том, как бросил умирающую Мелиссу Стеббинз в темном парке за полторы недели до начала чемпионата на "Кубок Роз".
56
Кейт Росс нашла Аманду за столиком больничного кафетерия. Она сидела, рассеянно помешивая кофе. Аманда выглядела мрачной и уставшей, как, впрочем, и все остальные посетители этого кафе.
– Как отец? – спросила Кейт, садясь за столик.
– Он в операционной. Врачи говорят, что вряд ли будут какие-то серьезные последствия. Они скоро закончат, и тогда я буду знать наверняка.
– А ты сама как себя чувствуешь?
– Физически, в общем, ничего. Мне просто повезло. Но я... – Она пожала плечами.
– Я все понимаю, Аманда. Одна часть тебя безумно рада тому, что ты жива, а тот негодяй мертв, зато другая часть страдает от тяжелейшего чувства вины, несмотря на то что ты прекрасно понимаешь, что ничего дурного не совершила.
Аманда кивнула:
– Что-то в этом роде. Я стараюсь не думать о случившемся у нас дома. В основном я думаю об отце. И очень беспокоюсь.
– У меня есть кое-какие новости, которые отвлекут тебя от мрачных мыслей. Джек Штамм собирает совещание. На два часа он назначил слушания, где собирается снять все обвинения с Дюпре.
– Что?!
– Их проведет Дэниел, так что не волнуйся. И еще одна новость, которая тебе придется по душе. Харви Грант, Стэн Грегарос и отец Тима Керригана арестованы.
– Члены "Веселенького заведения на Воэн-стрит"?
– У меня возникла та же самая мысль. И кое-что еще. Ты слышала, что случилось с Тимом? – спросила Кейт.
– У кого-то в комнате ожидания отделения интенсивной терапии была газета, и я увидела заголовок. Не могу поверить в то, что Мария Лопес хотела его убить. Кому-нибудь известно, почему она это сделала?
– Я знаю только то, что она находится под арестом. Я попыталась разузнать что-нибудь из своих источников, но ребята либо ничего не знают, либо не хотят говорить. И все же, что бы ни происходило, одно ясно – наш клиент оправдан. Дэниел позвонит после окончания слушаний. Я попросила его выяснить, почему сняты сразу все обвинения и не связано ли оправдание Дюпре с только что произведенными арестами. Кстати, в дом Дюпре поехала патрульная машина сразу же после того, как я позвонила в полицию по поводу перестрелки. Подвальная дверь была широко открыта, полицейские нашли там осколки и пятна крови, но никаких тел.