Она уже составила план. На это ушли недели, и сейчас она не отступит, потому что боится. Луна подошла к портрету отца Лютера и бросила на него последний взгляд, а затем показала ему непристойный жест для верности.
За картиной был пакет вещей, которые она планировала взять с собой. Первым был довольно впечатляющий арбалет, который ей одолжила Мэв. Оружие сослужило бы ей хорошую службу во многих ситуациях, поэтому она повесила его и сумку со стрелами на плечо. Она могла только надеяться, что ей не придется их использовать.
Наконец, она подняла пистолет с единственной серебряной пулей. Об этом ей рассказал волк. Он видел, как отец Лютера прятал его в ящиках письменного стола, когда тот был ребенком, и точно знал, для чего он нужен. Ведь только серебро могло навредить волку.
Если она когда-нибудь и задавалась вопросом, насколько серьезной была ситуация, то сейчас, когда она держала пистолет в руках, она не задавалась вопросом. Зверь позволил бы ей убить себя, если бы переступил черту, и это было ее лучшим утешением.
Она надеялась, что все еще была хорошим стрелком.
Выйдя из-за картины, она кивнула оборотню, стоявшему в центре бального зала.
— Ты выглядишь так, будто тебе здесь место.
Он фыркнул.
— Лютер уже борется со мной. Он хочет вернуться.
— Как только мы окажемся в лесу, сможешь позволить ему немного выйти. Он поймет, что это не так опасно, как он думает, — она надеялась. Черт, она действительно надеялась, что это хорошая идея.
Вместе они выскользнули из окна, которое она обработало прошлой ночью. Стекло выскочило без проблем, и все, что ей нужно было сделать, это выйти на прохладный ночной воздух. Откинув голову, она позволила лунному свету играть на ее лице прохладой, прежде чем кивнуть волку.
— Только не забегай слишком далеко вперед, ладно?
— Постарайся не отставать, приятель, — он рассмеялся, и звук эхом разнесся во тьме.
Луна бросилась через сады, через забор и дальше в поля. Волк знал, куда идти, но, черт возьми, это было быстро. Он летел там, где она могла только бежать. Как только он достиг края леса, у нее возникло болезненное чувство, что она потеряет оборотня, и тогда ее план рухнет у нее перед носом. Но он ждал ее, тяжело дыша и ухмыляясь так, как могли делать только собаки.
— Ты быстрая, — волк рассмеялся.
— Я не могу понять, ехидничаешь ли ты, — ответила она, затем наклонилась, чтобы упереть руки в колени. Ей не хватало воздуха в легких, и если всю ночь будет так, то ей будет плохо. Таким темпом вскоре она почувствует вкус крови.
— Привыкнешь, — сказал волк, задирая нос. — Чем больше бегаешь, тем лучше становишься.
Она склонила голову, потом пожала плечами.
— Полагаю, ты прав. Это жизнь, да? Мы все станем лучше, если больше будем что-то делать.
— Тише, — волк снова задрал нос, глубоко вдохнув. — Мы на охоте, Луна. Нужно вести себя тихо, чтобы нас ничего не нашло.
— Охота требует, чтобы мы сидели здесь и ничего не делали в течение очень долгого времени. Знаешь, я ходила на охоту со своей семьей. Это была одна из самых скучных задач, которые мне поручали, — и она ненавидела это до сих пор. Казалось, никто не понимал, что ей нужно что-то делать. Было ли это изготовление стрел, сбор цветов, ей было все равно. Но ее тело должно было двигаться.
Волк снова усмехнулся.
— Ты не охотишься с человеком. Помнишь? Теперь достань лук и стрелу. Мне любопытно посмотреть, как они работают.
И зверь снова побежал. Она выругалась, тихо вздохнув, но вскинула лук и стрелу. Луна побежала за ним через лес, перепрыгивая через бревна и недоумевая, что они ищут, но потом она это увидела. Олень.
Волк бросился к нему, но все оглядывался, будто ждал, что она что-то сделает. А потом она вспомнила, что он хотел посмотреть, как работают лук и стрелы. Она предполагала, что это будет не так хорошо, как зубы и когти, но если бы она хорошо прицелилась, то смогла бы убить животное мгновенно.
Она поменяла направление, пытаясь победить оленя до того, как нападет волк. Упав на колено, она вложила стрелу в лук и сделала вдох. Прошло много времени с тех пор, как она кого-то убивала, но голос матери прошептал ей на ухо:
— Мы убиваем не ради удовольствия, а по необходимости. Этот олень отдаст нам свою жизнь, чтобы мы могли жить, и мы будем чтить его жизнь наилучшим образом.
Стрела полетела, и олень упал без боли. Волк подбежал, заметив чистую добычу, и ткнул зверя носом.
— Я не знал, что стрела может сделать это.
— Хороший охотник может убить без боли, — ответила она, подходя к нему, хотя ее все еще мутило. — Я оставлю тебя с этим. Не делай слишком много беспорядка. Что бы ты ни съел, я хочу отнести тушу в деревню, где ей найдут хорошее применение.