— Садитесь на свое место, мистер Снейп, — холодно сказала Грейнджер. Ее голос так значительно отличался от того, каким она обычно говорила с Северусом, что это не осталось незамеченным. Северус ссутулился и прошел к своей парте, игнорируя заинтересованные взгляды гриффиндорцев и особенно кривые ухмылки Мародеров. Гермионе стало жаль, что она не сдержалась, но два дня неопределенности и метаний сделали свое дело. Теперь она слишком скучала по нему. И слишком злилась.
Урок прошел тихо, без сюрпризов от студентов противоборствующих факультетов. Видимо все ощущали ее отвратительное настроение, липкими волнами расходящееся по классу, и не решались его усугублять, отказываясь рисковать баллами — они и не догадывались, что баллы — меньшее, что им бы грозило. В таком настроении она могла снять несправедливо много, но ещё скорее могла бы проклясть. Прозвеневший звонок принес с собой возбужденный гомон, шум собираемых сумок и топот ног, набатом отдававшиеся в голове.
— Мистер Снейп, задержитесь, — безапелляционным тоном сказала Грейнджер, не поднимая голову от бумаг, в которых размашисто что-то писала. Она не посмотрела на него, чтобы проверить, слышал ли он ее: знала, что слышал, скорее всего, он ожидал этого. А смотреть на ухмыляющиеся физиономии Поттера и Блэка желания совершенно не было.
Класс опустел и повисла тишина, нарушаемая только одиноким скрипом пера, однако неритмичный шум в голове ещё звенел. Гермиона писала сосредоточенно и твердо, чуть не прорывая бумагу, пытаясь в это время обуздать рвущуюся наружу обиду и злость.
— Профессор?
После минутного молчания Грейнджер подняла голову, и это простое действие причинило ей боль. Он не выглядел испуганным или забитым, но тревога и молчаливое ожидание застыли на лице Северуса. Чего он ждал? Наказания? Насмешек? Или каких-то угроз? Гермиона почувствовала, как дыхание сбилось, и мысленно выругалась. Ему так просто повлиять на нее: одно его присутствие заставило забыть обо всем плохом. Сейчас ей вдруг перехотелось упрекать его, перехотелось спрашивать о том, почему он ее избегал. Главное, что сейчас он был здесь, рядом с ней, и она хотела стереть это опасливое выражение с его лица, как наждачной бумагой стирают неровности с деревяшек.
Гермиона резко встала, опрокинув стул, и в пару шагов оказалась рядом с ним. Она крепко обняла Снейпа за талию, спрятав лицо у него на груди, и глубоко вдохнула его запах — пергамент, книги, травы. Боги, как она соскучилась. Его сумка тут же оказалась на полу, а руки с силой сжали ее тело.
— Простите… Я думал вы… я… Я думал, что вы не захотите меня видеть.
Она вскинула голову, заглядывая в его глаза. Они выражали сожаление, неуверенность, боль. Это было удивительно. Просто не укладывалось в голове, что заставило его так подумать.
— Ты думал, что я воспользовалась тобой и на этом всё? — спросила Грейнджер, не замечая, как шокировано звучит ее голос.
— Нет, но… — Снейп покачал головой, отчаянно покрываясь румянцем. Было видно, что ему очень сложно говорить о чувствах и эмоциях. — Просто я никогда раньше… Вы мой профессор… я не знаю, как…
Он совсем растерялся, не в силах подобрать слова, и Гермиона, выдохнув, прикоснулась к его щеке пальцами, поглаживая гладкую кожу. Улыбнулась ему, чувствуя, как он крепче прижал ее к себе.
— Северус, — мягко и негромко сказала она, — то, что после вечеринки произошло между нами — было прекрасно. Это самое невероятное, что я испытывала, кажется, за всю свою жизнь, — увидев откровенное сомнение на его лице, она тихо рассмеялась, — знаю, в это сложно поверить… Но, мне кажется, я ждала тебя очень много лет. Именно тебя. — Гермиона чертыхнулась про себя, ругая свой длинный язык. Она взглянула на него, ожидая увидеть ужас от таких признаний, но Снейп спокойно смотрел ей в лицо. Она улыбнулась и продолжила более бодрым тоном. — Твоим профессором мне быть не так уж долго. Если это единственное, что тебя гнетет, то смею заверить, о нашей маленькой тайне…
Она недоговорила, потому что Снейп склонился к ней и накрыл ее губы своими, целуя напористо и требовательно. Ладошки Гермионы, погладив спину, сомкнулись у него за шеей, наклоняя его ближе к себе. Она выгибалась в пояснице, прижимаясь к нему, пока его руки гладили ее ягодицы, талию, плечи. Напряжение между ними росло, кровь забурлила от жарких прикосновений. Вздохи и стоны смешались с прерывистым дыханием, и Гермиона уже потянулась к пряжке его ремня, когда вдруг раздался звонок на следующий урок. Это было как обухом по голове для обоих. Они совершенно забыли обо всем. Грейнджер со стоном разочарования отстранилась от Северуса и поправила его волосы.