Я издаю резкий смешок. Щёки горят.
— Нет, — ещё один смешок. — Но я… — хочу рассказать, что моя мать всегда выбирала подарки за меня и что я чувствовал себя невежественным и подавленным, слушая бредовую беседу девушки из магазина и Артура Уизли, но говорю нечто иное. — Я просто не был уверен. Больше никогда не послушаю маглов, — говорю последнее довольно язвительно, молясь, чтобы она не заметила, что я изо всех сил стараюсь держать себя в руках.
Её взгляд снова встречается с моим, и я чувствую, как сжимается грудь, как дыхание застревает в горле. Есть что-то ужасно обезоруживающее в её шоколадных глазах и в том, как они смотрят на меня так, будто я не полный мудак, будто я не тот, кто обоссал свои штаны и испачкал блевотиной её свитер.
— Почему ты не подарил мне это раньше?
Я мог бы сказать, что не хотел, чтобы Рон или кто-либо ещё видел. Но это даже звучит слишком интимно. А такая близость пугает.
Вместо этого я пожимаю плечами.
— Ладно, — протягивает мне ожерелье и убирает локоны с плеч, обнажая шею. Её запах внезапно усиливается, обволакивая меня, пока я почти не задыхаюсь в нём. Она поворачивается ко мне спиной, и даёт понять, что ей нужна моя помощь.
Я напряжённо сглатываю, расстёгивая цепочку, и накидываю на её шею. Мои пальцы едва касаются мягкой кожи, и я восхищённо смотрю, как по ней бегут мурашки.
Гермиона заправляет локоны за ухо и поворачивается ко мне, её пальцы ощупывают драгоценный камень.
— Спасибо, — говорит она. Я смотрю на ожерелье, потом на свои колени, потом на сад — куда угодно, только не в её глаза, устремлённые на меня.
Я замираю, когда кончики её пальцев находят мой подбородок. Паника распространяется по моей коже от её прикосновения. Она поворачивает моё лицо к себе, и я тону. Грейнджер могла бы стать моим новым наркотиком. Я был бы счастлив впасть в такую зависимость.
— Спасибо, — повторяет она и немного отстраняется. А я задаюсь вопросом, не показалось ли мне, что её глаза скользнули к моим губам.
Мгновение длится всего один вздох, но кажется, что оно тянется дальше. Только когда задняя дверь открывается, её пальцы отпускают моё лицо.
— Драко? — голос Артура прерывает нас. Я задерживаю дыхание, когда она отводит взгляд.
Оборачиваюсь через плечо, а Грейнджер ёрзает на скамье, как будто её только что застукали за чем-то предосудительным.
— Прошу прощения, я не знал, что у тебя здесь гости. Я просто хотел поговорить с тобой, пока ты ещё тут.
— Всё хорошо, Артур, — мягко говорит Грейнджер. — Мне всё равно пора возвращаться. — она поворачивается ко мне, и её застенчивая улыбка отзывается кульбитом в моём животе. — Спасибо ещё раз, — наклоняется, кладёт ладонь на моё колено и быстро целует в щеку, как делала это со всеми остальными гостями, но для меня это в новинку, и я чувствую, как пожар разгорается в груди.
Я не хочу ничего говорить из-за страха, что мой голос будет скрипеть, как у подростка, поэтому просто киваю, крепко сжав губы.
Артур садится на её место, и ощущение в воздухе внезапно меняется. Он кладёт руку мне на плечо и крепко сжимает его.
— Я получил кое-какие новости от коллеги из Министерства, — он смотрит на звёзды в ясном ночном небе и делает долгий вдох, прежде чем снова заговорить. — Аврорат и Визенгамот завершили некоторые из своих расследований в отношении, — делает паузу, явно обдумывая формулировку, — Пожирателей смерти мелкого масштаба.
Он поворачивается ко мне. Я уже знаю, что он собирается сказать.
— Тебе следует ожидать дату суда, Драко.
Комментарий к 5. Слабое место
Надеюсь, нравится)
========== 6. Никогда не будет прежним ==========
Now I’m seeing red, not thinking straight
Blurring all the lines, you intoxicate me
Suddenly, I’m a fiend and you’re all I need
All I need, yeah, you’re all I need
It’s you, babe
And I’m a sucker for the way that you move, babe
And I could try to run, but it would be useless
You’re to blame
Just one hit, you will know I’ll never be the same
Camila Cabello — Never Be the Same
***
6 недель спустя
Прошло уже почти десять минут напряжённого молчания, которое прерывается только тиканьем часов и ленивым постукиванием пера доктора Бреннера по кожаному планшету.
Доктор Бреннер.
Он довольно молод — может быть, всего на несколько лет младше моего отца, но на его лице нет следов страданий и пыток. Он небрежно разваливается в кресле с высокой спинкой, закинув ногу на колено — смотрит на меня поверх старых очков, приподняв бровь. Его волосы напоминают мне Поттера — специально растрёпанные и торчащие в разные стороны. Наверное, это модно, но мне это кажется ужасно неопрятным.
Я покусываю щёку изнутри и облизываю губы, напряжённо выдыхая, а после пытаюсь добиться доминирования с помощью зрительного контакта. Мне это не удаётся. Окидываю скучающим взглядом его сертификаты, вижу парочку от учреждений, о которых не слышал ранее, и понимаю. Он маглорождённый.
Это бесит. Не потому, что я имею что-то против его статуса крови, а потому, что уверен, что Визенгамот назначил мне его специально, чтобы окончательно втоптать в грязь за мои действия во время войны. Конечно, необходимость обсуждать мои чувства в связи с попыткой геноцида именно с ним — по сути, ещё одно наказание за мои преступления.
Наконец, он делает глубокий вдох и начинает:
— Как вы считаете, почему вы здесь, мистер Малфой?
Я нервно ёрзаю на стуле и стряхиваю с брюк несуществующие ворсинки.
— Мы оба знаем, что это требование суда, — отвечаю я категорично, снисходительно склонив голову набок.
— А что вы хотите получить от нашей терапии?
— Отмены испытательного срока, — пожимаю плечами. Да, это не тот ответ, который ему нужен. Но это правда.
Он щурит глаза поверх очков в толстой оправе и натянуто улыбается.
— Почему бы нам не начать с вашего слушания?
Я заметно вздрагиваю и, пытаясь вернуть себе гордость, спокойно качаю головой:
— Я не хочу обсуждать моё слушание.
— Хорошо, давайте поговорим о вашем детстве.
Я провожу языком по зубам.
— Это я тоже не буду обсуждать, — выплёвываю, и он громко фыркает — явно демонстрирует своё недовольство.
— Хорошо, давайте обсудим войну или ваши последние серьёзные отношения. Или мы могли бы поговорить о вашей матери или о вашей зависимости. Мы также можем рассмотреть любые ваши увлечения, ваш план трезвости или то, как, кажется, изменились ваши устои о чистоте крови и нашем кастовом обществе. Может, что-то из этого вам будет интересно разобрать, мистер Малфой?
Моё сердце стучит в груди так громко, что я слышу его. Мне очень хочется встать, подойти к его креслу и выбить ему зубы.
— Видите ли, не так уж важно, с чего мы начнём, — пожимает он плечами. Его беспечность сводит с ума. — Потому что нам всё равно придётся затронуть каждую из этих тем в течение следующих недель. Моя работа, как предписано Визенгамотом, заключается в том, чтобы удостовериться, что вы здоровый и умом, и телом, ответственный член общества.
— И вы считаете, что нам действительно нужно обсудить моё детство, чтобы понять это? Могу вас заверить, что я…
Он снисходительно поднимает ладонь, останавливая меня.
— Ваши заверения не понадобятся, мистер Малфой. Скорее понадобится ваше активное участие в наших встречах. Давайте начнём сначала. Почему вы здесь сегодня?
— Ответ тот же, — челюсти сжаты.
Глаза взъерошенного психотерапевта на мгновение закрываются — он явно раздражён моей твердолобостью.
— Почему бы вам не рассказать мне о своём слушании? — повторяет, уставившись в листы на планшете. — Здесь написано, что среди ваших свидетелей защиты Артур Уизли, который работает в Министерстве; его жена; их сын Джордж; и хм, — бормочет себе под нос, потрясённо краснея, — Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер, — я откидываюсь на спинку стула и вздёргиваю подбородок. — Это довольно внушительный список. В чём вас обвинили?
— Об этом не говорится в моём профайле? — нападаю я, но он не реагирует, просто спокойно смотрит на меня, слегка поджимая губы.