Гермиона снова утыкается лицом в мою грудь, а дождь всё не прекращается. Она должна быть на балу очень скоро, и мои руки скользят вниз по её мокрому платью.
Она смотрит на меня широко раскрытыми и полными безудержного счастья глазами.
— Я тоже тебя люблю, придурок.
Проходит секунда, прежде чем мои губы прижимаются к её.
Ни секундой больше, я так этого ждал.
От дождя поцелуй более влажный, но чёрт возьми, он лучший за всю мою жизнь. Её губы — наркотик сам по себе, поэтому я парю, пока они прижимаются к моим.
Шелковый материал её платья запутывается в моих пальцах.
Она улыбается.
Улыбается, когда её руки обвивают мою шею и притягивают к себе.
Улыбается, пока я тону.
Рука скользит вверх по её спине и останавливается на тонкой шее, другая притягивает бедро. Как бы глубоко я ни целовал её, всё равно это недостаточно близко. Влажная ткань её платья не оставляет простора для воображения, и я прощупываю каждую изящную деталь её потрясающего тела.
— Гермиона! — раздаётся женский голос из-за её плеча, и я вглядываюсь сквозь дождь в поисках источника звука.
Мои губы кривятся в усмешке, когда я вижу Поттера и Уизли младших — брата и сестру, стоящих всего в нескольких футах от меня. Поттер кажется довольным с этой своей понимающей полуулыбкой на лице. Джинни улыбается до тех пор, пока не осознаёт, что Гермиона промокла насквозь. Но именно лицо Рона заставляет самодовольную улыбку появиться на моих губах. Уизли уронил свою челюсть и явно несчастлив. Но, по крайней мере, он не выглядит таким злым; может быть, он покинул пост того, кто доводил меня до безумия своим грёбаным враждебным поведением.
— Гермиона Грейнджер! — Джинни делает шаг вперёд. Её волшебная палочка направлена в небо, имитируя зонтик. Я делаю глубокий вдох, готовясь к тому, что она сейчас отчитает свою подругу за то, что та стоит в моих объятиях. — А ты не могла поцеловать его внутри? Или под зонтиком? Как мне привести тебя в порядок в ближайшие пятнадцать минут?
Грейнджер смеётся и утыкается в мою грудь. Потом снова смотрит на меня и кусает губы, и я клянусь, что никогда не видел её такой счастливой. Гордость переполняет меня. Я — причина её счастья.
— Они убьют меня, если я опоздаю, — бормочет она. — Я зайду после, ладно? — её брови взлетают ко лбу. Она нервничает. Она не хочет уходить, боясь, что когда мы встретимся в следующий раз, это не будет то же самое.
— Ладно, — наклоняюсь, чтобы в последний раз коснуться её губ, и она приподнимается на цыпочки, углубляя поцелуй, прежде чем отстраниться.
Грейнджер скачет к Джинни, которая качает головой своей промокшей подруге, и украдкой улыбается и машет мне через плечо, когда они вчетвером аппарируют прочь.
Я бегу трусцой в кафе, где Бреннер ждёт, засунув руки глубоко в карманы и озабоченно сдвинув брови.
— Мне нужна ваша помощь, — тяжело дышу я. — Вы можете достать мне портключ в Хогвартс?
Губы Бреннера кривятся в хитрой улыбке.
— Вы не можете идти в таком виде, — он кидает взгляд на мою простую футболку, прилипшую к торсу, и джинсы, которые можно выжимать.
Фыркаю и снова толкаю входную дверь.
— Я Драко Малфой. Моя мать не научила меня многим полезным вещам, но можете поспорить на свою задницу, что у меня в гардеробе всегда есть пара сшитых на заказ фраков.
========== 28. Рядом со мной ==========
Комментарий к 28. Рядом со мной
Ребята, мне не верится, но уже следующая глава будет финальной…
Будет ещё небольшая дополнительная тридцатая часть, но основной сюжет подходит к концу.
Так что на этой неделе мы с вами насладимся потрясающим финалом!
Can I tell you something just between you and me?
When I hear your voice, I know I’m finally free
Every single word is perfect as it can be
And I need you here with me
When you lift me up, I know that I’ll never fall
I can speak to you by saying nothing at all
Every single time, I find it harder to breathe
‘Cause I need you here with me
Marshmello Feat. CHVRCHES - Here With Me
***
Через пятнадцать минут Бреннер стоит перед моей дверью. По-видимому, он работает с семикурсниками Хогвартса, участвовавшими в войне, поэтому ему разрешается иметь свой портключ. Отдавая его мне, он предупреждает, что с моей стороны будет неэтично рассказывать о том, где я его достал.
Как угодно, Гарольд.
***
Стук моих ботинок по полу коридора, ведущему к Большому залу — до боли знакомый звук. Тяжело вздыхая и поправляя виндзорский узел своего тонкого синего галстука, я захожу в открытые двери. На мне тёмно-синяя парадная мантия, белая рубашка и серебряные запонки, которые мама подарила мне на шестнадцатилетие.
Зал переполнен слегка возбуждёнными ведьмами и волшебниками.
Во рту пересыхает, когда поднос с шампанским проплывает рядом со мной. Тревога, которая была притуплена в моём стремлении попасть сюда, возвращается к жизни при буйном пьяном смехе гостей вечеринки.
Повернувшись спиной к подносу, я рассматриваю полностью преображённый зал. Длинные деревянные столы убраны, вместо них дюжины круглых банкетных столов, накрытых белыми скатертями, на которых блестит забавная причудливая посуда — по крайней мере, по мнению министерства; мама бы фыркала при виде таких причуд. Флаги факультетов убраны, а зачарованный потолок — чистое ночное небо с ярким вихрем галактической пыли, вьющейся по центру.
Я замечаю несколько знакомых лиц, но ни одно из них не принадлежит ей. У задней стены есть свободное место, куда я пробираюсь в надежде спрятаться от любопытных глаз. Но увы.
Слизнорт с покрасневшим от выпитого лицом бочком подходит ко мне, сложив руки на раздутом животе.
— Драко Малфой! Не знал, что мы увидим вас здесь сегодня вечером, — икает. — Как поживаете, мой мальчик?
Я изображаю вынужденную улыбку. Со Слизнортом пришёл и очень отчётливый запах — что-то похожее на маринованных слизней — видимо, отголоски сегодняшних занятий. Кроме того, он никогда не любил меня, и то, что он делает вид, что рад мне, только усиливает моё раздражение.
— Здравствуйте, профессор, — вежливо киваю, хотя и подумываю фривольно назвать его Горацием. Лишь бы потрепать ему нервы.
— Чем вы занимались весь прошлый год? — его остекленевшие глаза скользят по моему лицу и останавливаются над плечом.
У меня мелькает мысль шокировать его рассказом о том, как я на самом деле пережил эти двенадцать месяцев, но вместо этого я даю ему то, что ему хотелось бы слышать.
— Да, всем, что попадалось под руку, — ухмыляюсь я. Кингсли занимает трибуну, и толпа разражается вежливыми аплодисментами, пока он не поднимает руки, требуя тишины. — Прошу прощения, профессор. На самом деле я здесь только из-за девушки, — киваю и делаю несколько шагов в сторону, ища её в толпе.
Бруствер произносит речь, которую я почти не слышу. До момента упоминания имени матери. Шум в комнате превращается в вакуум. Резонирующий свист в моих ушах заглушает всё остальное.
— Нарцисса Малфой, Орден Мерлина второй степени. Награждена посмертно за выдающиеся достижения и отвагу.
Тихие, слегка удивлённые аплодисменты наполняют помещение, и хотя я чувствую на себе взгляды, не отвожу своего от сцены. Мне приходится напрячь все силы, чтобы не разрыдаться в этом чёртовом зале. Но я клянусь, что это последнее, что я сделаю. Сохраню хоть каплю своего достоинства.
Министр продолжает свою речь и переходит к главному событию вечера: Поттеру, Уизли и Грейнджер.
Она появляется у подножия небольшой лестницы, ведущей на сцену, где раньше обедали преподаватели. Поттер протягивает ей руку, и она поднимается на несколько ступеней с удивительно яркой улыбкой для того, кто не хочет быть здесь. Джинни неплохо поработала, готовя её в такие сжатые сроки, но дикие непослушные кудряшки больше не заколоты назад.
Кингсли произносит длинную речь, и, хотя я отчаянно хочу снова быть рядом с ней, я знаю, что самое главное — это просто быть здесь. Поэтому я остаюсь у двери, наблюдая за каждым её движением, пока она переминается с ноги на ногу и наклоняется, чтобы прошептать что-то на ухо Поттеру, который тихо смеётся. Чёрт.