Её серебристые глаза сузились, и девушка тихо захихикала.
— Искусственные индивиды со встроенными фрагментами памяти рыцарей желают только одного — сделать того единственного человека, которого они помнят, своим, вот и всё. Они чувствуют присутствие желанного человека пока висят на потолке. Но они не могут их коснуться. Они не могут с ними контактировать. Всё, что они видят через пелену безумного голода и жажды, это врагов, стоящих у них на пути. Если они пробьются сквозь этих врагов, желаемый человек станет принадлежать им. Вот они и сражаются. Какую бы рану они ни получили, сколько бы раз ни пали, они поднимутся и будут сражаться вечно. Как вам? Скажете, что это умысел на почве любви? Удивительно... сила жадности по-настоящему удивительна! — Голос Администратора пронзительно разлетелся вокруг, и глаза мечника-голема неподалёку яростно замерцали.
От всего его тела понёсся металлический душераздирающий резонирующий шум — для меня он звучал подобно крикам отчаяния и скорби.
Желание снова встретиться с тем, кого помнишь, кого любишь, кем дорожишь. Именно такие побуждения скапливались в этих несчастных потерянных детях и двигали ими.
Администратор дала знать, какое желание их питало. Однако это была...
— Неправда! — Крик, совпавший с моими мыслями, исходил от Кардинала. — Желание вновь встретиться с другим человеком, прикоснуться к нему собственными руками… твои слова лишь оскверняют их искренние чувства! Ведь это подлинная любовь! Величайшая сила, какой обладают люди, и их главное чудо... Это не игрушка, какую ты можешь вертеть в руках!
— То, что ты сравнила, одно и то же, глупое дитя, — Администратор протянула обе ладони к голему-меченосцу, и её губы исказились от веселья. — Любовь означает доминирование... любовь означает жадность! И её фактическое проявление не более чем сигналы, выходящие из флактлайта! Я всего лишь извлекаю пользу из сигналов максимальной интенсивности в намного более продуманной форме, чем вы могли когда-либо задействовать.
Голос правителя громко загремел, полный уверенности в собственном триумфе.
— Всё, чего ты добилась, так это ввела в заблуждение нескольких беспомощных детей. Но я не такая. Кукла, которую я создала, наполнена энергией жадности более трёхсот единиц, получившихся из фрагментов памяти! И что самое важное... – слова, прозвучавшие после мимолётной тишины, вонзились в разум смертоносной иглой. — Теперь, когда вы в курсе маленького секретика, вы больше не сможете уничтожить мою любимую куклу. В конце концов, хотя их форма могла претерпеть изменения, эти видоизменённые мечи всё ещё живые человеческие существа!
Заявление Администратора долго расходилось эхом, пока постепенно не стихло.
Я в оцепенении глядел на то, как посох Кардинала, поднятый в сторону голема-меченосца, мягко упал.
Голос, с каким говорила Кардинал далее, звучал невероятно нежно:
— Да... это несомненно так. Я не могу убивать. Это то ограничение, которое мне никак не нарушить. Я потратила двести лет на улучшение своего искусства с целью убить тебя и твоё тело, которое более не человеческое... но, похоже, всё оказалось напрасно.
Я ошеломленно слушал слова поражения, звучащие чересчур кротко и смиренно.
Но если мечи голема-меченосца в самом деле были людьми, Кардинал не сможет оборвать их жизни... Нет, она не станет. Даже если бы существовал способ обойти это ограничение с помощью действий, похожих на случай с чашкой чая и супа.
— Ку-ку! Ку-ку-ку-ку! – Аккуратный рот Администратора раскрылся так широко, как только мог, и разорвал напряжённую атмосферу гортанным звуком, словно подавляя пронзительный смех. — Как глупо... Как комично... Ку-ку-ку-ку! Вы уже должны прекрасно знать истинную форму этого мира. То, что представляется здесь жизнью, является лишь конгломератом данных, которые постоянно перезаписываются. А вы всё ещё воспринимаете эти данные как человеческих существ и продолжаете действовать в рамках ограничений на убийство... Должен же быть лимит вашей глупости...
— Никак нет, они люди, Квинелла, — опровергла Кардинал корящим тоном. — Каждый человек, живущий в Underworld'e, обладает настоящими эмоциями, потому в такой ситуации не стыдно и проиграть. Смех, печаль, веселье, любовь. Что ещё нужно людям, чтобы быть людьми? Лайт-куб ли является сосудом для их души, органический мозг ли, это не является большой проблемой. Я верю в это. Так что вот мои слова: свое поражение я приму с гордостью!
Последние несколько слов, что она прошептала, глубоко вцепились в мое сознание. Но резкую боль, от которой по-настоящему сломило душу, причинило совершенно неожиданное предложение.
— Однако при одном условии. Можешь забрать мою жизнь... Но при этом сохрани её этим молодым людям.
— !..
Я попытался сделать шаг вперёд, моё дыхание замерло. Юдзио и Алиса тоже напряглись. Но аура твёрдой решимости, исходящая от хрупкой спины Кардинала, заставила нас застыть на месте.
Администратор прищурила глаза, глядя словно кошка на свою добычу, что выпустила когти, и слегка наклонила голову.
— О боже... Да кто же будет навязывать мне такие условия, оказавшись в нынешних обстоятельствах?
— Я ведь уже сказала ранее, что посвятила всю себя улучшению моего искусства. Если желаешь битвы, я уничтожу половину твоей Жизни, заморозив эту несчастную куклу. Разве мои действия не поставят в ещё большую опасность твою ненадёжную память?
— Н-н...
Сохраняя улыбку до самого конца, Администратор прикоснулась указательным пальцем правой руки к подбородку и сделала вид, что задумалась.
— Я сомневаюсь, что сражение с заранее определённым исходом представляет собой какую-либо угрозу, но, как бы сказать, мне немного в тягость. Если отправить их из моего закрытого пространства в любую дыру этого мира, твоя просьба «отпустить их» выполнится? Но я буду вынуждена отказаться, если ещё придётся пообещать никогда не трогать их в будущем.
— Никак нет, будет достаточно, если позволишь им убежать хотя бы сейчас. Они определённо...
Кардинал оставила остальное невысказанным. Подолы её мантии колыхнулись, когда девочка повернулась назад и посмотрела на нас с нежным блеском, каким полнились её карие глаза.
Я хотел закричать, чтобы она заканчивала со своими шутками. Моя временная жизнь никак не могла идти в сравнение с настоящей жизнью Кардинала. Я всерьёз задумался о том, чтобы в тот самый момент попытаться зарезать Администратора мечом и дать Кардиналу время на побег.
Но я не мог. Если в столь опасной игре я поставлю на неверную карту, мои действия станут угрозой для хрупких жизней Юдзио и Алисы.
Правая рука столь крепко сжимала рукоять меча, что неприятная боль, словно песок, рассыпалась от запястья до предплечья, моя правая нога так тяжело ступила на пол, что по нему пошли заметные трещины. Пока во мне продолжалась борьба между чувствами и холодным расчётом, ушей достиг голос Администратора.
— О, очень хорошо, — изображая ангельскую улыбку на белоснежном лице, девушка великодушно кивнула. — Я, знаете ли, совсем не против оставить неплохое увеселенье на потом... Я поклянусь именем Стасии.
— Нет, клянись не богиней, а тем, что наиболее дорого для тебя. Своим флактлайтом! — Резко вмешалась Кардинал, и с циничной улыбкой Администратор вновь ей уступила.
— О, конечно, что ж, я поклянусь своим флактлайтом и драгоценными данными, собранными в нём. Убив тебя, дитя, я позволю этим троим уйти невредимыми. Я буду не в силах нарушить эту клятву... Временно, по крайней мере.
— Очень хорошо.
Соглашаясь, Кардинал повернула теплый взгляд к Юдзио и Алисе, стоящим неподвижно; несколько мгновений она всматривалась в их лицах, а затем вновь посмотрела на меня. На её юном лице нашла пристанище нежная улыбка, тёмный цвет коричневых глаз отражал прекрасные лучи ночной луны, что наполняли взор юного Мудреца нежностью. С каждой секундой переполняющие меня эмоции становились все сильнее и в конце-концов превратились в чистейшие слёзы, из-за которых мне стало очень трудно фокусировать взгляд.