— Что?! — вскрикнул я, не в силах сдержаться.
Асуна и Кио вытаращили глаза от удивления. Даже давняя служанка клана Нактой не слышала этой части истории.
— Но эта история о Фалхари и его старости, о том, как сыновья соперничали друг с другом в серии из пяти боев монстров, чтобы определить истинного наследника…
— Они это выдумали.
Я потерял дар речи.
С самого дальнего шезлонга донесся голос Арго, которая, как я полагал, все еще крепко спала.
— Значит, тайное искусство приручения монстров, которому, предположительно, научился Фалхари, было особой способностью Повелителей ночи? Хотя его сыновья были людьми, но все же унаследовали эту способность.
— Верно Арго. Прямые потомки кланов Корлой и Нактой, даже рожденные людьми, худо-бедно умеют пользоваться искусством приручения. Поэтому его сыновья использовали эту способность для организации боев монстров, которые должны были сражаться вместо них для определения наследника. А горожане, не подозревавшие, что Фалхари был убит, наслаждались боями. Все, что произошло после этого, вы уже знаете.
С того момента, как я взял в руки Печальный ноктюрн, у меня было интуитивное ощущение, что Фалхари тоже был Повелителем ночи, но я понятия не имел, какая ужасная, кровавая тайна лежит в основе причудливой предыстории Гранд Казино.
С некоторым колебанием тихо я спросил Ниррнир:
— По этой же причине Бардун Корлой пытается тебя убить? Он возмущен, что ты будешь жить дольше, чем он?
Девушка задумалась и сделала еще один глоток пунша.
— Можно и так сказать, но это не единственная причина. Долгое время Гранд Казино совместно управляется семьями Нактой и Корлой, но в каком-то смысле это происходит только потому, что так хочу я.
— В смысле?
— Это очень просто. Я неизменная глава клана Нактой, а главы Корлоев меняются каждые несколько десятков лет. Бардун опоздал с детьми, и его единственному наследнику всего десять лет. Он пока не может хорошо использовать искусство приручения, поэтому, если Бардун умрет, то я какое-то время буду отвечать за монстров Корлоев. В этот момент мне было бы очень легко захватить полный контроль за Гранд Казино. Бардун боится такого исхода.
— Н-но, — запротестовала Асуна, выпрямившись, — если тебя не будет, то арена не сможет продолжать функционировать. Наверняка Бардун это понимает.
— Может быть он думает, что если после его смерти все будут контролировать Нактои, то Казино может вообще рассыпаться в прах, — сказала Ниррнир, качая головой.
Ее красота восстановилась после отравления серебром, но было что-то в ее поведении, что казалось истощенным и опустошенным. Это заставило меня задержать дыхание.
Скорее всего, Бардун Корлой продолжит наблюдать за Ниррнир. Он будет использовать любые возможные средства, чтобы убить ее, пока жив. Не было никакой гарантии, что он не придумает другую ловушку, такую же хитрую, как подсадной Серебряный змей.
— Эй… Ниррнир, — сказал я, перегнувшись через шезлонг, чтобы обратиться непосредственно к Повелительнице ночи, а точнее, к своей госпоже, — может быть вам с Кио пойти с нами? Конечно, какое-то время вы будете скучать по казино, и тебе будет трудно избегать солнечного света, но не будет постоянных покушений на твою жизнь. На верхних этажах, может быть, будет легче жить, и может ты встретишь других Повелителей ночи… Кроме того, путешествовать — это весело. Мир полон того, чего ты никогда не видела, прекрасных вещей и чудесных зрелищ.
Девушка долго не отвечала. Кизмель и Арго выглядели раздраженными, а Кио просто оторопела. Асуна стояла ко мне спиной, поэтому я не видел ее лицо, но знал, что она одобрит эту идею.
— Ха… ха… ха-ха-ха!
В конце концов крошечные плечи Ниррнир начали трястись от смеха, который перерос в восторженный хохот, даже более сильный, чем тот, которым она отреагировала на мою борьбу голым руками с плодами нарсоса.
— А-ха-ха-ха, а-ха-ха-ха-ха-ха!
Она продолжала смеяться, время от времени проливая пунша. Наконец смех утих и она, выдохнув посмотрела на меня и Асуну.
— Спасибо. Я уверена, что это самое заманчивое предложение, которое я получала за всю свою жизнь… Но я не могу пойти с вами.
Она не стала объяснять почему, но у меня было чувство, что я не должен на нее давить.
— Как скажешь, — сказал я, откидываясь на спинку шезлонга.
В моем бокале оставалось немного фруктового пунша, так что я допил его и прожевал неизвестный фрукт, оказавшийся на дне.
Налетел слегка прохладный ночной ветерок, и пляжные факелы замерцали один за другим. Шум от накатывающихся волн смешивался с далекой суетой Волупты.