Сделав небольшую паузу, Кардинал обратила взгляд точно вверх, к высокому потолку библиотеки… или даже к реальному миру.
— Самая большая ошибка людей, создавших этот мир, заключается в том, что они объяснили неведомую силу системных команд помощью богов. Я считаю, что на людей вера в Бога действует как сильнейший наркотик. Она излечивает любую боль, оправдывает любую жестокость. К счастью, у меня нет чувств, поэтому я не слышу зова небес…
Карие глаза вновь остановились на чашке. Девочка постучала по фарфоровой кромке, и почти пустая чашка на моих глазах вновь наполнилась горячим чаем.
— Добиться слепой веры нетрудно, когда совершаешь чудеса на глазах людей и объясняешь их божественным провидением. Люди внимали каждому слову Квинеллы, ведь она в одночасье вылечила мужчину, получившего травму на полевых работах, и за три дня предсказала грозу. Девушка обратилась к отцу и остальным аристократам и сказала, что необходимо построить место для вознесения молитв богиням, потому что тогда чудеса станут ещё грандиознее. В самом центре посёлка немедленно возвели каменную башню. Тогда ей не принадлежала такая огромная территория, да и у самой башни было лишь три этажа… но именно она легла в основу Центрального собора. Так началась 350-летняя история Церкви Аксиом.
История о древней святой по имени Квинелла невольно заставила меня вспомнить одну девушку, о которой я знал лишь из рассказов Юджио и Сельки. Алису Цуберг, с детства обладавшую недюжинным талантом к священным заклинаниям и получившую за это Призвание ученицы церковной настоятельницы.
Разница между ней и Квинеллой в том, что Алиса, по словам Юджио, была добрейшим человеком из всех, кого он знал. К тому же старшей сестрой Сельки. Невозможно представить, чтобы она по ночам сбегала из дома и истребляла лесных зверей.
Но как же тогда она повышала уровень системных полномочий?
Моё сознание почти ушло в пучину глубоких раздумий, но голос Кардинал привёл меня в чувство.
— На то время все без исключения считали Квинеллу жрицей, благословлённой Стейсией. Денно и нощно они молились в белой башне и с радостью отдавали ей часть урожая. Поначалу её возвышению были не очень рады землевладельцы из других семей… однако Квинелла нашла выход. От имени богинь она превратила землевладельцев в аристократов, то есть даровала им титулы. До сих пор подневольные крестьяне возмущались, что должны отдавать хозяевам часть урожая, теперь же право на сбор дани стало священным, и пришлось смириться. Ставшие знатью феодалы поняли, что служить Квинелле выгоднее, чем спорить с ней.
Чашка звякнула, когда Кардинал поставила её на блюдце. Девочка посмотрела мне в глаза.
— Рассказ затянулся, но теперь ты знаешь историю феодализма Андерворлда.
— Ясно… Получается, сословный строй возник не ради поддержания порядка, а чтобы властвовать над ним… Неудивительно, что старшие аристократы не чувствуют себя ни перед кем обязанными, — пробормотал я.
Кардинал кивнула и поморщилась.
— Не думаю, что тебе доводилось видеть это собственными глазами, но на личных территориях аристократы и родственники императора ведут себя просто ужасно. Если бы Кодекс не запрещал ранить и убивать людей, там творился бы настоящий ад.
— Но разве Кодекс Запретов придумала не сама Квинелла? Получается, ей всё-таки не чужда нравственность?
— Вот уж не думаю, — возразила Кардинал, очаровательно фыркнув. — Долгие годы я пыталась найти ответ, но так и не выяснила, почему жители этого мира не могут нарушить данные свыше законы. Как и я сама. Я не связана Кодексом Запретов, поскольку для меня Церковь Аксиом — не «свыше»… но не в состоянии спорить с ограничениями, наложенными на меня как на программу. Можно сказать, моё многовековое заточение в библиотеке — тоже следствие того, что я не воспротивилась приказам.
— Но Квинелла так же не может перечить указаниям свыше, верно?
— Истинно так. Конечно, Кодекс Запретов создан ею, поэтому на неё саму этот глупый закон не распространяется, но… в детстве она не нарушала правил, а ныне подчиняется другим указаниям. Подумай сам, разве ограничилась бы она убийством животных, если бы родители не запретили ей ранить людей? Конечно, она бы начала убивать себе подобных, потому что от этого уровень полномочий растёт быстрее.
По спине вновь пробежали мурашки, но я не подал виду и ответил:
— Хм-м… то есть запрет на вред другим людям появился в этом мире с самого начала, поскольку четвёрка прародителей так воспитала своих детей? А Квинелла лишь сделала его письменным и добавила множество уточнений?