— Гха! — раздался сдавленный голос.
Через секунду из основания шлема хлынула кровь. Даже красная броня казалась бледной в сравнении с ней.
Юджио ранил человека уже второй раз в жизни, но у него всё равно перехватило дух. В правую руку всё ещё отдавало эхо удара, живот скрутило, но Юджио мужественно подавил эти ощущения.
С «Голубой розой» будто бы происходило то же самое: она напоследок испустила ещё одну волну холода, заморозив всю налипшую кровь, а в следующую секунду сбросила с лезвия алый иней, вновь принимая привычный облик. Только сейчас Юджио заметил, что правое плечо рыцаря тоже покрылось инеем, а вытекшая из раны кровь свисала из неё сосульками.
— Гх… — простонал рыцарь, пытаясь дотянуться до раны левой рукой с зажатым в ней луком.
Юджио снова напряг правую руку, стискивая рукоять меча. Если рыцарь начнёт читать заклинание, придётся ударить лежачего. Сильные заклинатели могут восстанавливать себе Жизнь, пока в воздухе не закончится священная энергия. Одержать над ними окончательную победу можно, только повредив рот, отрубив руки или полностью опустошив запасы Жизни.
Однако тут рыцарь заметил, что его левый кулак замёрз настолько, что не может разжаться и выпустить погасший лук. Заклинаниям, которые используют элементы, нужны подвижные пальцы. Оставив надежду исцелить раны, рыцарь выдохнул, словно насмехаясь над собой. Рука упала на пол, лязгнули латы.
Юджио не знал, что делать дальше. Холод «Голубой розы» не только затушил вражеское пламя, но и заморозил рану, тем самым остановив кровотечение. Рыцарь уже не может сражаться, однако и смерть ему не грозит. Если оставить его без присмотра, левая ладонь рано или поздно оттает, и враг, вылечив себя заклинаниями, бросится в погоню.
Юджио застыл, стиснув зубы. Первым повисшую тишину нарушил противник:
— Юнец… — заговорил он хрипловатым, но не утратившим величия голосом.
Юджио невольно приготовился к худшему, но последовавшие слова застали его врасплох:
— Как называется тайный приём, с которого ты начал?
После недолгих колебаний Юджио приоткрыл пересохшие губы.
— «Вертикальная дуга», двухударный приём айнкрадского стиля.
— Двухударный… — повторил рыцарь, выдержал короткую паузу и задал следующий вопрос: — А как называется… твой приём?
Увидев, что шлем чуть повернулся, Юджио глянул через плечо: Кирито почти успел подняться по лестнице. Он держался за левую ногу и волочил правую. Пятна копоти покрывали его одежду.
— Кирито! Ты не ранен?! — спросил Юджио, опомнившись.
— Не волнуйся, я подлатал глубокие ожоги, — напарник слегка улыбнулся. — Так вот, рыцарь, я использовал «Вращающийся щит», защитный приём айнкрадского стиля.
Рыцарь лязгнул шлемом, уставился в потолок и затих. Спустя несколько секунд послышался голос настолько тихий, будто он говорил сам с собой:
— Я видел мир людей от края до края… Я побывал даже за его пределами… И всё равно находятся мечи и умения, о которых я не слышал… Теперь я знаю, что за вашей силой стоят честные долгие тренировки. Я сказал, что вы сбили Эльдриэ с толку грязными приёмами… но я ошибался.
Рыцарь единства снова повернул голову и посмотрел на Юджио сквозь щель забрала.
— Скажите… ваши имена.
Юджио с Кирито переглянулись и представились:
— Мечник Юджио. Без фамилии.
— Мечник Кирито.
Рыцарь единства кивнул, осмысливая имена, а затем произнёс ещё более удивительные слова:
— В «Коридоре небесного света» на пятидесятом этаже собора вас поджидают несколько рыцарей единства. Им дан приказ не взять вас живьём, а истребить. Если попытаетесь напасть в них лоб, как на меня, то не продержитесь даже секунды.
— Дядька, ты что?.. — Кирито настолько опешил, что ловил ртом воздух. — Разве можно нам такое рассказывать?
Но рыцарь, казалось, усмехнулся и тихо ответил:
— Теперь, когда я не смог выполнить приказ госпожи Администратор, она лишит меня доспехов и божественного артефакта — главного, что есть у рыцаря, — а потом навечно заморозит. Лучше уж вы… убьёте меня до того, как я переживу этот позор.
Юджио и Кирито разом обомлели, а рыцарь продолжал говорить:
— Отбросьте сомнения… Вы одолели меня в честной битве. Меня… рыцаря единства Дюсольберта Синтесиса Севена.
Когда рыцарь назвал своё имя, у Юджио перехватило дыхание. Он не просто узнал имя.
Именно оно восемь лет назад навсегда отпечаталось в глубине его души. И вместе с ним — обида, отчаяние и гнев.
— Дюсольберт? Так это ты… в тот день…