Из горла Юджио вырвался настолько хриплый голос, словно он принадлежал другому человеку.
Дюсольберт сражался в доспехах другого цвета, к тому же через закрытые шлемы голоса рыцарей звучат одинаково, поэтому юноша только сейчас осознал, что именно этот человек в своё время…
Вдруг что-то нашло на Юджио и подтолкнуло в спину. Он медленно пошёл вперёд.
— Юджио? — с подозрением в голосе окликнул Кирито, но тот не реагировал.
Он нагнулся и посмотрел в забрало. Похоже, шлем был зачарован — как бы близко Юджио ни приближался, лицо рыцаря оставалось сокрытым во тьме. Лишь глаза горели ярко, несмотря на все ранения. Их пронзительный ясный взгляд мог принадлежать как юноше, так и старику.
Из пересохшего горла Юджио вырвался скрипучий шёпот:
— Ты говоришь… добить тебя? Ты говоришь… о честной битве?
Правую руку свело судорогой. «Голубая роза» начала излучать лютый холод, и оказавшийся под клинком доспех рыцаря быстро покрывался инеем.
Горячий ком подступил к горлу Юджио, и юноша надрывно закричал:
— Ей было всего одиннадцать лет! Ты связал беззащитную девочку, привязал к лапе дракона и улетел! И после этого ты смеешь говорить мне о чести?!
Юджио взял «Голубую розу» обратным хватом и высоко занёс.
Рыцарь позволил себе непростительные слова, за это Юджио собирался пронзить его насквозь, лишая остатков Жизни.
Но вдруг резкая боль сковала его правую руку. На этот раз боль уколола не в правый глаз, а куда-то в грудь — Юджио показалось, что кто-то отчаянно пытается остановить его.
Он замер, продолжая держать меч дрожащими руками, и вдруг рука Кирито схватила его за правую руку.
— Зачем ты мешаешь мне, Кирито? — спросил охваченный бурей эмоций Юджио у человека, которому доверял больше всех в этом мире.
В ответ Кирито посмотрел на него с болью в глазах и медленно покачал головой.
— Рыцарь уже не хочет сражаться с нами. Поднимать на него меч — это…
— Но… но это он забрал у меня Алису… Это был он… — капризным тоном возражал Юджио, хотя в глубине души понимал, что пытается сказать Кирито.
Все рыцари единства по своей сути — всего лишь безвольные пешки Церкви Аксиом, вернее Первосвященницы. Это не он похитил Алису, а Церковь, установившая свой извращённый порядок.
Но что бы Юджио ни говорил себе, что-то в нём упорно требовало забыть о справедливости и жестоко искромсать поверженного рыцаря. Гнев, вина и чувство бессилия копились в нём с того самого дня, когда он потерял Алису, и даже правда о мире, которую он сегодня узнал, не смогла побороть эти чувства.
Перевёрнутая корзинка под ногами. Булочки и сыр в дорожной пыли. Тающий на солнце лёд. Тусклый блеск цепи вокруг синего платья Алисы. Собственные ноги, будто вросшие в землю.
«Кирито… Кирито. На моём месте ты бы наверняка набросился на рыцаря, пусть даже за это он арестовал и допросил бы тебя вместе с ней. Но я не смог. Алиса была моим единственным другом, я дорожил ею больше, чем кем-либо… но в тот день только смотрел, как на моих глазах этот самый рыцарь связывает её и забирает с собой».
Буря эмоций, полная обрывочных мыслей, бушевала в его голове. Правая рука вздрогнула и, несмотря на хватку Кирито, подняла меч ещё выше.
Вдруг напарник напряг руку и произнёс слова, от которых Юджио замер в изумлении:
— Я уверен, этот дядька не помнит, как утащил Алису из Рулида. Но не потому что сам забыл. Ему стёрли память.
— Что?..
Юджио потрясённо опустил глаза на рыцаря.
Именно тогда Дюсольберт, безропотно лежавший под остриём «Голубой розы», наконец то сдвинулся. Он с трудом разжал оттаявший левый кулак, осыпая пол льдинками, и выронил лук. Пальцы щёлкнули застёжкой забрала.
Грозный шлем, будто раскалываясь, разделился на переднюю и заднюю половины. Маска сползла и, звякнув, упала. Юджио увидел лицо мужчины лет сорока — поистине воплощение мужества.
Короткие рыжие волосы, такого же цвета густые брови, орлиный нос, идеально прямые, плотно сжатые губы и пронзительный взгляд серых глаз. Хотя сейчас эти глаза еле заметно отражали душевные метания рыцаря. Узкие губы приоткрылись, и Дюсольберт заговорил глубоким голосом, совсем не похожим на прежний:
— Черноволосый юнец… прав. Ты говоришь, я связал маленькую девочку и увёз её на драконе? Не помню, чтобы так делал.
— Как… не помнишь? Прошло всего восемь лет… — ошалело пролепетал Юджио, невольно расслабляя правую руку.
Кирито отпустил её и сказал, задумчиво почёсывая подбородок:
— Это как раз потому, что тебе стёрли память… причём наверняка целым куском. Дядька… вернее, Дюсольберт. Я правильно понимаю, что ты в своё время отвечал за северную границу Нолангарта?