— Вот. В число таких невидимых характеристик входит «индекс нарушителя», который определяется анализом слов и действий человека. Это выраженная числом степень уважения к закону и правилам. Скорее всего, он был введён для удобства наблюдателей извне, но Администратор вскоре обнаружила, что с его помощью можно «выводить на чистую воду» людей, сомневающихся в придуманном ею же Кодексе Запретов. Но как бы ей ни хотелось истреблять неугодных на месте, ещё в детстве она получила от родителей приказ не убивать людей и с тех пор не может нарушить его. И вот Администратор придумала ужасный метод, с помощью которого можно обезвреживать людей с высоким индексом нарушителя, не убивая…
— Это та самая «кара хуже смерти», о которой ты недавно говорила?
— Именно. Администратор ставила над людьми с высоким индексом нарушителя опыты по прямому вмешательству во флактлайты. Она искала, где какая информация хранится, и лишала человека воспоминаний, эмоций, разума… Жестокие эксперименты, на которые не решились бы даже наблюдатели извне.
К концу речи Кардинал перешла на шёпот, и я почувствовал, что мои руки покрываются гусиной кожей. Она помрачнела и заговорила сдавленным голосом:
— Почти все первые подопытные полностью потеряли душу, они могли только лежать и дышать. Администратор замораживала их Жизнь и тела, после чего складывала в соборе. Проводя бесчеловечные опыты, она постепенно училась управлять флактлайтами. Когда Администратор решила запечатать собственные чувства, чтобы окончательно меня изолировать, она привела в башню новых подопытных и отработала метод на них. Лишь затем она использовала команду на самой себе. К тому времени ей было сто лет.
— У неё получилось?
— Скорее да, чем нет. Окончательно избавиться от эмоций она не смогла, но убрала те, которые нападают внезапно и могут привести к колебаниям: страх, удивление, гнев. С тех пор Администратор перестала волноваться, в какой бы ситуации ни оказалась. Она стала богом… вернее, машиной. Существом, которое живёт лишь затем, чтобы поддерживать в мире порядок, баланс и застой… Я была заперта в глубине её души и надолго перестала всплывать на поверхность. До того самого дня, когда Администратор, за 150 лет жизни израсходовавшая память флактлайта, попыталась захватить душу ни в чём не повинной девочки.
— Но ведь… если я тебя правильно понял, Администратор записала во флактлайт дочери мебельщика полную копию своей души. Значит, у копии тоже не было эмоций… Но как же ты тогда смогла перехватить управление?
Услышав мой вопрос, Кардинал посмотрела куда-то в пустоту. Казалось, она вглядывается в далёкое прошлое, на двести лет назад.
— У меня нет слов, чтобы описать странное и пугающее ощущение, которое я испытала в тот миг. Итак, Администратор вызвала дочь мебельщика на вершину собора и попробовала заменить её душу своей собственной при помощи ритуала синтеза. У неё получилось. В душу девочки записалась личность Администратор, вернее Квинеллы, правда, более компактная, без лишних воспоминаний. Квинелла выполнила первую часть своего замысла, затем она должна была стереть собственную душу, однако…
Только теперь я заметил, что девичий румянец на щеках Кардинал поблёк и исчез. Она настаивала, что не испытывает эмоций, но прямо сейчас явно ощущала страх.
— Но, когда копирование завершилось и мы посмотрели друг другу в глаза… я была потрясена. Наверное, это чувство лучше всего описать как отторжение, неприятие того факта, что человек вдруг раздвоился. Я… нет, мы увидели друг друга и тотчас поняли, что перед нами враг. Что-то в каждой из нас закричало, что вторая душа не должна существовать. Возможно, это был инстинкт, стоящий над эмоциями, или один из основополагающих принципов, лежащих в основе любого разума. Если бы то потрясение продлилось чуть дольше, обе души погибли бы, не выдержав удара. Наверное, так было бы лучше, но… увы, всё сложилось иначе. Скопированная в дочь мебельщика душа разрушилась на миг раньше, и власть над флактлайтом немедленно захватила я, вторая личность. Мы увидели разницу между нами: я смотрела на Администратор, поселившуюся в теле бывшей Квинеллы; а она — на побочный процесс «Кардинал», занявший тело дочери мебельщика. Души обрели равновесие, и разрушение остановилось.
Когда Кардинал упомянула о разрушении души, я невольно вспомнил удивительное трагическое происшествие двухдневной давности.
В тот день я сразился с Райосом Антинусом, старшим курсантом академии, и при помощи «Кольцевой воронки» сэрлутского стиля отрубил ему обе руки. В реальном мире это зачастую смертельное ранение, но в Андерворлде Жизнь легко спасти правильным лечением. Я захотел перевязать противнику руки, чтобы сберечь его хит-пойнты… вернее, Жизнь. Но не успел. Райос вдруг закричал душераздирающим голосом, упал и скончался. Кровь продолжала вытекать из ран, а значит, его Жизнь ещё не иссякла. Выходит, Райос умер не потому, что у него закончились очки. Перед самой гибелью он должен был выбрать: жизнь или Кодекс Запретов. Что, если его мысли зациклились, и душа, не в силах сделать выбор, в конце концов разрушилась изнутри?