Однако по неизвестной причине в мире людей задолго до следующей фазы эксперимента появился флактлайт, сумевший победить ограничение. По словам их информатора из «Рэс», в мире тьмы подобные флактлайты пока ещё не попадались.
Другими словами, эта женщина, пытавшаяся кинжалом убить императора, по-прежнему беспрекословно подчиняется законам. Но несмотря на это, она не раскрыла Габриэлю имени своего господина даже в ответ на прямой вопрос… нет, приказ. Это означает, что верность господину для неё стои́т выше, чем приказы бога-императора. Выражаясь иначе, она считает, что её господин сильнее Габриэля.
Чтобы впредь операция проходила гладко, Габриэлю придётся доказать своим войскам, генералам и офицерам, что именно он, император Вектор, — сильнейший воин этого мира. Но ведь не может же он в качестве наглядного примера убить всех маркизов. И как же тогда быть?
Хотя…
Что бы он ни придумал, в любом случае от одного из генералов придётся избавиться. От того, кто подослал к нему эту женщину-убийцу.
Но как же вычислить этого предателя? Может, связаться с Криттером, чтобы он проследил за генералами извне? Нет, для этого придётся опять замедлиться и попусту потратить драгоценное время реального мира.
И раз так…
Обдумав всё буквально за мгновение, Габриэль вновь всмотрелся в глаза цвета стали:
— Почему ты пыталась убить меня? Тебе обещали деньги? Власть?
Он не вкладывал в свой вопрос глубокого смысла, однако получил неожиданный ответ:
— Ради справедливости!
— О?..
— Если ты развяжешь войну, мы откатимся в прошлое на сто-двести лет! Я не хочу возвращаться во времена, когда сильные издевались над слабыми!
Габриэль в очередной раз удивился.
Точно ли перед ним женщина, разум которой ещё не может считаться прорывом? Неужели её господин приказал ей ответить такими словами?
Габриэль опустил голову ещё ниже, изучая серые глаза.
Решимость. Преданность. И в самой глубине — ещё одно потаённое чувство…
«Ах вот оно что! Что ж, раз так, эта женщина мне не нужна. Или, точнее, мне не нужен её флактлайт».
Габриэль тут же последовал своему решению и без лишних слов напряг левую руку, которой сжимал горло женщины.
Он почувствовал, как сопротивляются мышцы. Глаза женщины широко раскрылись, рот издал беззвучный вопль.
Пока Габриэль прижимал отчаянно дёргающиеся руки и ноги к кровати и безжалостно душил женщину, его вновь посетило удивление, но уже другого рода.
Неужели он в виртуальном мире? Он осязал пальцами, как рвутся её мышцы и ломаются хрящи; обнажённая кожа источала аромат страха и боли. Ощущения были даже ярче, чем в реальности.
По телу невольно пробежала дрожь, левая рука сжалась сама по себе.
Послышался глухой звук, с которым сломались шейные позвонки незнакомки.
И тогда Габриэль увидел.
Женщина зажмурилась, стиснула зубы… и из её лба выплеснулся радужный свет.
Это было оно — такое же облачко души, которое он увидел во время смерти Алисии.
Габриэль тут же открыл рот и всосал в себя душу женщины.
Горечь, рождённая страхом и болью.
Кислинка досады и печали.
Затем во рту Габриэля разлилась ни с чем не сравнимая медовая сладость.
На изнанке закрытых век промелькнули смутные образы.
Маленькие дети, играющие во дворе старого двухэтажного дома. Среди них были и люди, и гоблины, и орки. Дети посмотрели на него, просияли и бросились навстречу с распростёртыми объятиями.
Картина исчезла, её сменила другая. Мужской торс, широкая мускулистая грудь, тёплые и крепкие объятия.
«Я люблю вас… господин…» — послышался тихий голос, повторился эхом и затух.
Образы погасли, но Габриэль продолжал прижимать к себе тело женщины.
Великолепно! До чего же потрясающими оказались ощущения!
Бо́льшая часть сознания Габриэля пульсировала в экстазе, и лишь малая часть рассудка пыталась дать случившемуся объяснение.
Лайткуб с флактлайтом женщины, как и флактлайт Габриэля, соединились через STL. Поэтому когда её Жизнь — она же счётчик хит-пойнтов — обнулилась, высвобожденные обрывки квантовых данных могли достичь его мозга по каналам связи.
Впрочем, всё это было уже неважно.
Он вновь пережил ощущения, за которыми охотился, рискуя жизнью. Он вкусил последние чувства и любовь умирающей женщины. И они показались ему слаще дождя посреди пустыни.