Поскольку «Сорд големы» чудовищно сильны, двух-трёх тысяч хватило бы, чтобы с лёгкостью разгромить пятидесятитысячную армию тьмы. Однако такая победа означала бы гибель мира людей, ведь для создания големов пришлось бы принести десятки тысяч жертв. Кирито и Юджио отдали душу и жизнь, чтобы не допустить этой трагедии.
Но если теперь армия защитников во главе с Беркули проиграет, трагедия всё равно случится — другая по форме, но такая же по масштабам.
— Я тоже сделаю всё, что в моих силах. Я достойно потрачу жизнь, которую ты мне подарил. Поэтому… если меня победят и я из последних сил выкрикну твоё имя, встань и возьмись за меч, ладно? Когда ты очнёшься, будет уже неважно, сколько тысяч солдат привели враги. Ты снова совершишь чудо и спасёшь мир людей… вместе со всеми его жителями. Ведь ты…
«…сильнейший мечник, который победил даже Первосвященницу», — мысленным шёпотом закончила Алиса, протянула руки и крепко обняла исхудавшее тело.
Алиса не знала, сколько времени продлились объятия: может, секунду, а может, несколько минут. Отпустив Кирито и выпрямившись, она увидела странный огонёк в голубых глазах Ронье. Всего миг понадобился Алисе, чтобы догадаться.
— Ронье, ты… любишь Кирито, да? — спросила Алиса, улыбаясь.
Девушка тут же прикрыла рот руками и покраснела до кончиков ушей.
— Н-нет, что вы… — еле слышно ответила она, опустив ресницы. — Как можно… я ведь всего лишь паж и младший кадет…
— Что значит «как можно»? Ещё как можно, ты ведь вроде бы наследница знатной семьи? Я вот из маленькой деревни на краю мира, а Кирито вообще непонятно откуда…
— Вы не так поняли! — Ронье вдруг замотала головой. — Я… я…
Её глаза наполнились слезами, голос оборвался. Тизе ласково положила руку ей на плечо. В глазах цвета осенних кленовых листьев тоже стояли слёзы.
— Госпожа Алиса… — заговорила Тизе дрожащим голосом. — Вы ведь знаете, что за преступление совершили Кирито и Юджио?
— А… да. Мне рассказали, что в академии произошла ссора… в которой они убили ученика.
Полгода назад Алиса, тогда ещё ничего не знавшая пешка Церкви Аксиом, получила от Палаты старейшин приказ об аресте преступников. Она несказанно удивилась, ведь речь шла об убийстве одним учеником столичной академии другого. Даже в архивах Церкви нет ни одного примера столь тяжёлого преступления.
Когда Алиса кивнула, Тизе задала следующий вопрос:
— Тогда… знаете ли вы, почему они так поступили?
— Нет… Этого я не знаю… — Алиса покачала головой, и вдруг в ушах ожил услышанный когда-то крик.
Когда её и Кирито вышвырнуло наружу из собора, она заявила, что не примет помощи от преступника, а он ответил: «Ты знаешь, что Ронье и Тизе, две ни в чём не повинные девушки, не должны были оказаться во власти старших аристократов и пережить тот кошмар просто потому, что это не запрещено Кодексом!»
Да, вот почему она знала их имена.
Наверняка Кирито убил как раз одного из «старших аристократов». А под словами «оказаться во власти» он подразумевал…
Глаза Алисы округлились. Тизе начала рассказывать дрожащим голосом:
— Элитные курсанты Райос Антинус и Гумберт Жижек без конца отдавали унизительные приказы нашей подруге, младшему кадету Френике Шески. Мы пришли к курсантам пожаловаться на их поведение, но из-за негодования употребили слова, выходящие за рамки приличия. Поэтому они использовали в отношении нас судебное право аристократии, прописанное в основном законе Империи…
У Тизе будто ком в горле встал: видимо, вспоминать последствия было слишком больно. Ронье всхлипнула, не поднимая головы.
Алиса хотела сказать, что она и так уже достаточно рассказала, но рыжеволосая девушка упрямо продолжила:
— Кирито и Юджио взялись за мечи, чтобы спасти нас от невыносимого наказания. Если бы мы были чуть мудрее, ничего бы не произошло. Они бы не стали воевать против Церкви в надежде исправить закон, с ними бы ничего не случилось. Это мы… совершили непростительную ошибку и теперь в неоплатном долгу перед ними. Поэтому… мы даже под пытками не имеем права сказать, что любим их…
Как только Тизе закончила изливать душу, слёзы побежали по её щекам. Девушки обняли друг друга и тихо разрыдались под грузом вины, слишком тяжёлым для их возраста.
Алиса стиснула зубы и посмотрела в маленькое световое окно.
Она всегда считала, что хорошо осведомлена о порочности старших аристократов четырёх Империй. Знает об их чревоугодии, алчности и похоти.
Но, будучи рыцарем единства, Алиса считала для себя недостойным вдаваться в подробности, поэтому закрывала глаза на деяния знати. Она верила, что, покуда аристократы не нарушают Кодекс, их выходки её не касаются, ведь она была блюстительницей закона, призванной с небес.