— Бью… бью… бью-у-у-у!
Гигант неспешно поднялся и испустил нечеловеческий рёв. Но в груди Фанацио уже не осталось ни капли страха.
Она направила «Пронзателя небес» прямо в небо.
Клинок вспыхнул белоснежным светом и тихо загудел. Столб света превратился в пятимеровое продолжение клинка и замер.
— Людейбью-у-у-у-а-а-а-а!
Сигросиг ухватил молот обеими руками и прыгнул на Фанацио.
— Возвращайся под землю, — прошептала она и небрежно опустила меч.
Световой клинок вытянулся ещё в два с лишним раза и поразил молот, оставив в воздухе белый след.
Огромное орудие оказалось разрублено на две половины. Со срезов полетели брызги расплавленного железа.
Тем временем гигантский световой меч коснулся головы Сигросига… и опустился к самой земле, даже не замедлившись.
Тело самого огромного в мире воина разделилось пополам. От этой картины потеряли дар речи как гиганты за спиной своего вождя, так и защитники мира людей.
Два куска мяса, некогда бывшие Сигросигом, рухнули на землю с влажным звуком.
Стоявшая перед ними Фанацио подняла над головой мелодично гудящий световой меч и воскликнула:
— Первый отряд, наступаем по центру! Отбросим врагов!
Бесконечные волны равнинных гоблинов усугубляли беспокойство Дюсольберта.
Если бы гоблины нападали по одному, он не проиграл бы ни первому, ни второму, ни какому угодно по счёту. О силе Дюсольберта говорили горы трупов, обугленных его стрелами.
Но он не успевал расстреливать гоблинов, которые набегали широким строем. Тех, что заходили с флангов, приходилось оставлять другим защитникам.
Судя по всему, с обучением солдат у людей дело обстояло гораздо лучше, чем у гоблинов. За прошедшие полгода суровых тренировок люди успели отточить мастерство и теперь атаковали намного точнее и быстрее гоблинов, которые наудачу размахивали мачете. Но всё же разница между ними была несравнимо меньше, чем между гоблинами и рыцарями единства. Даже закалённым воинам нелегко одолеть противника, который в разы превосходит числом.
Дюсольберту очень хотелось поделиться своей силой с солдатами. Но таких заклинаний, конечно же, не существует.
Один за другим его люди расставались с жизнью: на кого-то прыгали целые оравы гоблинов, другие падали от изнеможения. Каждый раз, когда на поле боя раздавались их крики, Дюсольберту казалось, что он сам потерял часть Жизни.
«Вот ты какая, война?»
Оказалось, она совсем не похожа ни на истребление захватчиков со спины дракона, ни на дуэли с чёрными рыцарями. Это была безобразная битва на истощение, в которой командиры заранее прогнозируют определённую скорость гибели собственных солдат.
В этом бою гордость рыцарей единства ничего не значила.
Где же он? Где приказ об отступлении?
Дюсольберт уже не помнил, сколько времени прошло с начала сражения. Он отбивался от наседавших врагов мечом в правой руке и, как только выдавалась возможность, расстреливал их из «Пылающей золы» в левой. Хладнокровие давно оставило его, и потому он не заметил странности в поведении врагов.
Выжимала, новый вождь равнинных гоблинов, был не только глупее вождя горных гоблинов Соскребалы, но и гораздо кровожаднее.
Поначалу он считал рыцарей единства — командиров армии людей — кем-то вроде огромных монстров. Пусть они и сильны, но являются лишь светлыми иумами, а значит, их можно окружить, одолеть — и дело с концом.
Но как только битва началась, выяснилось, что рыцарь единства куда опаснее любого монстра. Какие бы силы Выжимала ни бросал в бой, рыцарю всегда удавалось в последний момент вырваться из окружения. Его разрывные стрелы убивали десятками, да и обычные с пугающей точностью летели в сердце и голову.
Итак, что же с ним делать?
Немного подумав, Выжимала нашёл способ, одновременно простой и безжалостный. Он решил отправлять свои войска в бой до тех пор, пока у рыцаря единства не закончатся стрелы.
Конечно, рядовые гоблины, которым приказали бездумно переть напролом, этому не обрадовались. Многие из них были смышлёнее своего вождя. Они не стали спорить с приказом, но попытались так или иначе схитрить.
Гоблины прикрывались телами павших товарищей, держались от рыцаря на расстоянии и хаотично бегали, вынуждая того тратить стрелы попусту.
Сохрани Дюсольберт ясность рассудка, он мигом раскусил бы уловку гоблинов. Но постоянные вопли умирающих солдат мало-помалу лишили его душевного равновесия. К тому же гоблины воспользовались тем, что битва началась вечером.