— Извините, Кирито, но если вам под силу даже почуять человека с такого расстояния, то зачем вы подражаете ребёнку, бросающему камни в окно друга? — вставила она, не подумав.
— О? — Кирито обернулся и усмехнулся. — Что, Ронье? Тебя так мальчики погулять звали?
— Я о своём прошлом даже не заикалась!
— Или ты сама стучала в окна камнями?..
— Н-неужели неясно, что я никогда так не делала?! — отчаянно возразила Ронье и вдруг заметила на губах Шеты сдержанную, но уверенную улыбку.
— Дорога была долгой и трудной, да? — обратилась она к Ронье. — Отдохните пока в замке.
Шета рукой подала Ёиёби знак, и та пригнулась. У дракона не было седла, но как раз благодаря этому на его спине могли уместиться три человека.
Ронье села впереди, Кирито — сзади, а Шета — посередине. Когда все разместились, прошедший через множество битв дракон разбежался и легко взлетел, ничуть не испугавшись веса двух артефактных мечей и трёх человек.
Громко захлопав крыльями и стремительно набрав высоту, Ёиёби взяла курс на верхние этажи замка. Такой полёт не мог остаться незамеченным, но часовые прекрасно знали, что это дракон полномочного посла, и не поднимали тревогу.
Минуты через две Ёиёби долетела до балкона, позволила наездникам спешиться, что-то коротко прогудела и вернулась на свою площадку. Когда её огромное тело скрылось из виду, Ронье подошла к обсидиановым перилам и отыскала на них след от Инкарнационного клинка. Как она и боялась, скол был не меньше сана глубиной.
«Ну всё, нас точно отругают…» — подумала она, невольно отводя взгляд. Но тут она обратила внимание на открывающийся с балкона пейзаж и воскликнула, совсем забыв о беспокойстве:
— Ух ты… Вот это да!
Вся Обсидия была перед ней как на ладони. Если улицы Центории расходились от собора прямыми лучами, то Обсидия казалась беспорядочным нагромождением домов, но как раз благодаря этому выглядела живой и процветающей.
— Вон там город прямо в несколько слоёв построен… Ой, а это же арена? Смотрите, Кирито, какая она большая! — Ронье показывала пальцем на город, забыв обо всём на свете.
Вдруг за спиной раздался голос Шеты:
— В городе много и других интересных мест. Я бы предложила вам погулять по ним в свободное время, но…
Ронье обернулась, а Шета внимательно посмотрела на Кирито:
— Вы ведь пробрались сюда не просто так, верно? Что-то произошло в Центории?
— Именно, — Кирито кивнул и выпрямил спину. — Госпожа полномочный посол Шета, я обращаюсь к вам с просьбой о немедленной встрече с главнокомандующим Исканом.
Удивительное по меркам мира тьмы разнообразие ярких и мягких красок наполняло комнату возле балкона. Бледно-розовые стены и потолок, нежно-жёлтые занавески, ярко-зелёный ковёр. В огромном камине вместо дров горели красные камни и давали такой жар, что Ронье мигом вспотела бы, если бы не сняла верхнюю одежду.
«Это комната госпожи Шеты? Не знала, что у неё такой вкус…» — подумала было Ронье, но тут же поняла, что комната принадлежит не рыцарю единства.
Шета подошла к маленькой, длиной около мера, кроватке, стоявшей прямо напротив камина, и на её лице появилась нежная улыбка.
Затем она молча подняла руку и жестом попросила Ронье и Кирито подойти. Ронье приблизилась, стараясь двигаться бесшумно, и заглянула в кроватку. Внутри спал младенец, накрытый белоснежным одеялом.
На вид малышке было месяца три. Тёмно-рыжие волосы казались мягче ваты, нос, рот и слегка сжатые в кулачки ладошки были совсем крошечными.
Ронье вспомнила рассказы о дочери рыцаря единства Шеты и чемпиона гладиаторов Искана и шёпотом спросила:
— Как её зовут?
— Лизетта, — с гордостью ответила Шета, мельком взглянула на Кирито и пояснила: — «Ли» — это в честь Зелёной Мечницы Лифы.
— Надо же… Я и не знал, — прошептал Кирито и улыбнулся, глядя на рыжеволосую малышку.
Секунд через двадцать нежную тишину нарушили звук открывающейся двери и мурлыкающий голос человека, растягивающего слова:
— Ли-иза-а, по-ора пи-ить молочко-о-о…
В комнату вошёл молодой мужчина с подносом в руках. Под торчащими во все стороны огненно-рыжими волосами виднелась простая серебристая диадема. Несмотря на зиму, мужчина был лишь в тонкой хлопковой рубашке, укороченных штанах и сандалиях. На обнажённых плечах и руках, покрытых бесчисленными шрамами, бугрились мышцы. Именно эти шрамы, а также отсутствие правого глаза выдавали в нём ветерана войны.
Тем не менее лицо мужчины было в разы счастливее, чем даже у Кирито после съеденного медовика, и Ронье невольно разинула рот от удивления.