В следующую секунду одноглазый мужчина заметил возле кровати Кирито и Ронье. Улыбка постепенно угасла, густые брови непонимающе нахмурились, взгляд заскользил от Шеты к гостям и обратно.
Кирито поднял руку и поздоровался, не дав мужчине что-либо сказать:
— Привет, Искан. Давно не виделись.
— Ты… К-к-кирито, это ты?! — Левый глаз чемпиона гладиаторов и главнокомандующего войсками мира тьмы Искана едва не выскочил из орбиты. — Что у тебя с цветом рожи?! То есть, тьфу, что ты здесь делаешь?! Очередное заседание в следующем месяце!
— Да так, возникло одно срочное дело. Прости, что без приглашения.
— Ничего, я тебе всегда рад… То есть нет-нет-нет, погоди.
Лоб Искана прорезала глубокая морщина. Шета осторожно придвинулась к мужу и забрала у него поднос, но чемпион гладиаторов будто не заметил этого и глухо прорычал:
— Кирито, ты ведь всё слышал, да?..
— Что именно? А, ты про «молочко-о-о»? Да уж, ты у нас теперь совсем отцом стал, ха-ха-ха.
— Я тебе дам «ха-ха-ха»! Прости, но, если ты это слышал, я тебя просто так не отпущу. Придётся выбить эти воспоминания из твоей башки! — воскликнул Искан, сжимая правую руку в кулак.
Мощная рука вспыхнула прозрачным пламенем.
— А, К-к-к-кирито…
Ронье растерялась, не зная, стоит ли бросаться на защиту. Вдруг Кирито отодвинул её от себя рукой, встал напротив Искана и поднял левую ладонь:
— Ладно, давай!
— Ура-ра! — издал Искан клич и оттолкнулся от пола.
Глаза Ронье не смогли уследить за его кулаком, но он оставил в воздухе длинный красный след, заканчивающийся в ладони Кирито. Прогремел настоявший взрыв, едва не сорвавший занавески. Несмотря на чудовищную силу удара, Кирито лишь немного отклонился назад, но устоял и благополучно остановил кулак Искана своей ладонью.
Чемпион гладиаторов и Верховный мечник так и замерли, не убирая рук. Наконец Искан поднял голову и ухмыльнулся:
— Похоже, ты по-прежнему в хорошей форме, Кирито.
— Ты тоже, Искан.
Пока они грозно скалились друг на друга, Шета сокрушённо качала головой. Ронье вновь подошла к кровати и заглянула в неё, уверенная, что грохот разбудил малышку, но Лизетта продолжала мирно спать, несмотря на шум. Возможно, этого и стоило ожидать от дочери сильнейшего рыцаря и сильнейшего гладиатора.
Искан выставил прибежавших на шум стражников за дверь и занёс в комнату ещё пару стульев, поставив их напротив дожидавшихся у окна Кирито и Ронье. Стражники, конечно же, подозрительно покосились на гостей, но успокоились, как только главнокомандующий сказал: «Не волнуйтесь, потом объясню». Возможно, помогло право сильного, возможно — авторитет Искана.
Как только стражники ушли, колокол пробил девять часов. Малышка в кровати проснулась, словно по команде, и начала хныкать. Шета взяла её на руки, села с ней на стул и начала поить молоком из бутылочки, сделанной из фивового ореха, которыми пользуются и в мире людей.
Когда фивовый орех поспевает, он становится пустым и прозрачным, как стеклянная бутылка. Его чашечка после срывания выглядит как сосок, легко пропускает воду и долго сохраняет упругость, По легенде, эти орехи создала богиня земли Террария как раз для того, чтобы кормить младенцев. Правда, в последнее время Ронье начала сомневаться в этих легендах, ведь, скорее всего, этот орех придумала никакая не Террария, а люди из Реалворлда. Она смотрела на мерно глотающую Лизетту, погружённая в свои мысли, пока Шета не подняла голову.
— Хочешь покормить?
— А можно?
— Конечно.
Шета протянула ей младенца. Ронье обхватила малышку левой рукой, правой взяла бутылку и поднесла её к маленьким губкам. Серые, как у матери, глаза Лизетты секунду изучали Ронье, но затем малышка вновь начала пить. Ронье уже доводилось несколько раз кормить Берче в соборе, но теперь ощущения были совсем другие — скорее всего, потому что она прижимала к себе девочку.
— Я хотела бы кормить её только своим молоком, но у гладиаторов есть свой традиционный секретный милк.
Слова Шеты привлекли внимание Искана, который сидел напротив Кирито за небольшим столом и обменивался с ним новостями.
— Ага! Дети, которые его пьют, никогда не простужаются и вырастают сильными и с крепкими костями!
Слово «милк» заимствовано из священного языка, но уже прочно вошло в быт не только здесь, но и в мире людей. Так называли подогретую до температуры тела смесь для кормления младенцев на основе молока коровы или овцы с добавлением других компонентов. Точные составы милка зависят от местности и даже семьи и передаются из поколения в поколение, поэтому Шета не зря назвала его секретным. Многие матери разделяли её стремление кормить детей только своим молоком — и, возможно, это действительно лучше всего, — но без милка и фивовых бутылок растить детей в семьях постоянно работающих крестьян и купцов было бы в разы сложнее.