— Ура-ра-ра-ра-а-а!
Искан бросился вперёд, и его объятый пламенем кулак врезался в живот миньона. Чудовище согнулось, его туловище начало разбухать…
И лопнуло, словно раздутый шар, разбрызгивая во все стороны тёмную кровь. Искан скрестил перед собой руки, защищаясь от ядовитой жидкости.
В следующий миг из-за спины Искана бесшумно выплыла тень. Закрытая мужем от брызг яда, Шета устремилась к трону так быстро, что почти превратилась в серую дымку.
Беззвучный выдох — и она рубанула ладонью. Руку похитителя, в которой всё ещё был пурпурный кинжал, отрубило по плечо. Шета занесла ладонь, чтобы лишить незнакомца второй руки и отобрать у него Лизетту.
Но вдруг что-то сверкнуло под капюшоном — там, где должен был находиться рот.
Метательная игла.
Шета молниеносно вскинула левую ладонь, но как только игла воткнулась в неё, стройное тело рыцаря покачнулось.
Крепче прижав к себе окутанную пузырём Лизетту, мужчина в чёрной накидке практически бесшумно побежал влево, к стене. Но она была сплошной, так что он не мог никуда скрыться.
Или мог?
Мысли пронеслись в голове Ронье одна за другой. И как только они выстроились в логическую цепочку, Ронье бросилась бежать, выхватив клинок.
Похититель мчался прямо к стене, хлопая чёрным плащом. На его груди вспыхнул крупный алый камень.
Вдруг по стене пробежал такой же алый свет. Стена из обсидиановых блоков начала подниматься со звуком трущихся камней… будто кто-то пользовался каменной ступкой.
Похититель, прижимая к себе Лизетту, прыгнул в окно, которое не должно было открыться. Ронье оставалось до него десять с лишним меров. Она не могла настигнуть похитителя в один прыжок.
Но она собиралась заставить себя сделать это любой ценой.
— Ийя-а-а-а-а-а! — выдавила она из себя боевой клич, отталкиваясь от пола и занося меч.
Клинок остановился под точно рассчитанным углом, словно став продолжением руки, и вспыхнул ярким голубым светом.
Тело Ронье ускорилось так резко, словно её подтолкнула незримая рука. Она, в один момент преодолела десять мерой, оставляя в воздухе голубой след.
«Сверхзвуковой прыжок», навык-рывок айнкрадского стиля.
Этому тайному приёму её научил Кирито — иногда называвший его на священном языке «Соник липом», — и с его помощью Ронье отрубила похитителю вторую руку.
В следующую секунду Инкарнационный барьер Кирито исчез, и Лизетта оказалась в воздухе без опоры и защиты.
Потерявший обе руки, истекающий кровью мужчина вновь прыгнул к окну, не думая сдаваться. Возможно, ещё одного удара хватило бы, чтобы убить его, но Ронье решила остановиться и поймать Лизетту.
Похититель выпрыгнул в окно и почти сразу исчез, будто растворился в свете зари. В ту же самую секунду Ронье поймала Лизетту и прижала к груди. Она присела на корточки, положила меч на пол и стала согревать тихо плачущую малышку обеими руками.
— Страшно было, да, Лиза? Но теперь всё хорошо… всё хорошо… — прошептала она, поднеся Лизетту к своему лицу и поглаживая щёку малышки своей.
Постепенно плач утих, а маленькая ручка прикоснулась к щеке Ронье. Слева скрежетало закрывающееся окно, Ронье продолжала обнимать малышку, пока кто-то не постучал по её спине.
Глава 10
Сто стражников потратили на поиски полдня, но так и не нашли тела похитителя.
Он спрыгнул без рук с высоты пятьсот меров. Ронье не думала, что он выжил, однако Искан, Шета и Кирито пессимистично полагали, что это ещё не конец.
Лишь в четыре часа дня, после устранения всех последствий нападения на замок, они вновь собрались в детской, где уже успели отремонтировать окно.
Лизетта лежала у Шеты на руках и самозабвенно пила милк, будто ничего и не случилось. Врачи замка — и сама Шета, будучи и сильным заклинателем, — уже тщательно осмотрели девочку и, к счастью, не нашли никаких следов воздействия яда и мерной магии.
Однако про похитителя что-либо у знати так и не удалось. Главной загадкой оставалось то, как именно он сумел открыть подчиняющееся лишь императору Вектору окно на пятидесятом этаже.
— Возможно, это никак не связано, но… — заговорила вдруг Ронье, отпив незнакомого жителям мира людей чая с лёгким ароматом яблок. — Когда тот мужчина открывал окно, у него на груди сверкнул красный драгоценный камень.
— Красный камень? — пробормотал Кирито.
Шета тоже озадаченно наклонила голову. Похоже, они оба не представляли, что бы это значило.
Однако Искан, уже собиравшийся укусить большой кусок орехового пирога, вдруг нахмурился.